Без знаков препинания Дневник 1974-1994

После Японии кто-то остановил меня у Доски расписаний: «О.И., вы на репетицию?» — «Да нет... разве сегодня есть репетиция?» — «Есть... в кабинете О.Н.». Так я узнал, что мастера принялись за работу. Я вспомнил лекцию Ефремова об этике, идею объединения всех артистов, исповедующих «систему»... и у меня оборвалось все в один миг. Это всегда так неожиданно обрывается. Ведь репетиции исподтишка, тайком я проходил у Товстоногова. Роль Коли-Володи сыграл за свою жизнь раз тридцать, не меньше. И в Москву переезжал, чтобы работать с Ефремовым, как это ни странно, а не с Шапиро. Поэтому дальнейшее уже не представляет интереса — ход событий пересказываю только для того, чтобы потом не сказали: «Он бросил спектакль, он ушел...» Наверное, не скажут. Язык не повернется.

Вызвали Вертинскую на репетицию. Она пришла, иронически задев Ефремова: «Как мне теперь говорить текст: «Вы еще молодой человек, вам на вид... ну, тридцать шесть-тридцать семь»? У нас ведь постановка реалистическая...» Его это взбесило: «Неужели я хуже Борисова выгляжу?.. Ну, можешь вымарать это, я разрешаю». На следующую репетицию Настя не могла прийти — она уезжала на концерты, они были заранее назначены. «Как знаешь», — отрезал Ефремов. Когда она вернулась, то обнаружила уже Мирошниченко, репетировавшую Елену Андреевну.

Эта интрига началась не от любви к Чехову, не от неудержимой жажды к творчеству. Все прозаичней: объявили, что в сентябре — гастроли в Париже.

— Если ты не против... во Францию поедут два состава «Дяди Вани», — осторожно начал Ефремов, когда я пришел объясниться.

— Но я буду играть только с Вертинской. Это мое условие. Мы вместе репетировали и играли три года. Неплохо играли...

— Уже три года? Да... но, кажется, она не поедет. Мне сказали, она вообще заявление написала. И Калягин... С ума посходили.

— Еще не поздно вернуть все, как было. Но если Вертинская не едет, не еду и я.

— Это твое последнее слово?

— Последнее... Еще хотел спросить о пьесе «Павел I»? Тебе читать давали...

— А чья это пьеса? Напомни...

— Мережковского... Есть предложение Хейфеца[ 94 ] поставить ее на меня.

— Не понравилась мне эта пьеса. Процесса нет, скучновата... Я знаю, ты думаешь о своем шестидесятилетии... Ты прав, это надо достойно отметить.

События и дальше разворачивались стремительно. Хейфеца назначили главным в Театр Советской Армии, и он сразу пригласил меня на роль Павла. Я ответил не раздумывая: «Да!» Собственно, от того, что будешь думать, выверять, ничего не изменится. Попрошусь в творческий отпуск, а дальше видно будет.

Мама рассказывала мне в детстве миф об Арахне, которая славилась как ткачиха и вышивальщица. Рассказывала как будто оправдываясь — ведь она часто подрабатывала этим же ремеслом. Гордясь своими коврами, Арахна сдуру вызвала на состязание саму Афину — богиню мудрости. Та не могла не принять вызов, однако, изменив внешность, пришла в дом ткачихи и предупредила, что с богами надо поосторожней. Об этом совете Арахна забыла. Когда Афина увидела работу соперницы, ее стала точить зависть. Не справившись с собой, она ударила Арахну челноком. А та повесилась. И только тут богиня призвала на помощь свою мудрость: заботливо вынула соперницу из петли и превратила в паучка. Ему теперь без устали ткать пряжу... Вот почему был прав Питер Брук, когда сказал, что паучки у древних греков ни с чем плохим не ассоциировались.

май 23 Копытца

Хорошая была съемка у Абдрашитова. Снимали предпоследнюю сцену, как Вельзевул, то есть я, сделав все дела, улетает — естественно, внутренне. Абдрашитов попросил расплакаться, а у меня с утра не получалось. Потом уже включил все... и пошло. Тонкие у него вещи, очень приятно делать. Складывается неожиданный образ: белый дьявол, теоретик, даже идеалист. Вот и музыку любит, импровизирует за пианино, а футбольная команда пляшет «под его дудку». Мне показалось, тут перебор. Но Вадим настаивает: «Он ведь человек — Гудионов, и ничто человеческое... Только если приглядеться, вместо ног у него — копытца...»

А вечером пошел в театр вводить в «Серебряную свадьбу» Мирошниченко. Тоже бы надо поплакать... Заболела Лаврова, а до этого ушла из театра К. Васильева. Все идет к концу. Назавтра на 14.30 снова назначили Правление. Повестка дня: контрактная система. Они не понимают, что договор или контракт делается под репертуар, под определенные сценарии или пьесы. Значит, снова говорильня.

май 30 Хоть и не Ермолаев...

Непростая сцена — завтрак с Клюевым[ 95 ]. Я должен удержать его танцем — так придумано. Беру за талию и начинаю кружение. И текст при этом: «Танцы — моя слабость. Я поставил на ноги весь наш прекрасный край. Танцы везде, всюду — как хорошо...» Вадим удивлен, что так легко получается. Я отвечаю: есть опыт. Небольшой...