Безбилетник

Этот клерк не остаётся один. Приходят другие и пробираются вслед за ним. Трое в костюмах чуть получше. Галстуки затянуты до хруста, волосы строго зачёсаны. Второстепенные экономические адвокаты или страховщики. Другого сорта, чем та женщина, что шаркает за ними через площадь. На плече помятая спортивная сумка, до отказа набитая бог знает чем. Мать-одиночка по пути на раннюю работу. Докуривает свою сигарету и скрывается в здании вслед за принявшими душ. Пёстрая толпа разномастных тружеников, спускающихся в рудник. Они не синхронизированы. То есть, здесь не резиденция фирмы. В этом доме много офисов и много арендаторов. Конструкторские бюро, логистика, бухгалтерия, колл-центр, может, даже импорт/экспорт. Во дворе, кажется, есть даже типография. Много возможностей для того, чтобы девушка могла провести свой день. Но как-то ничего не сходится. Этот дом не дотягивает по классу. Богине требуется храм. Целый этаж в качестве империи. Королеве требуется пространство. Она имеет свою поступь, она тренирует её, он это видел. Невозможно представить, чтоб она проводила день за столом. Она работает на ходу, ступая от одного чертёжного стола к другому, с карандашом у губ. А что ещё? Принимает клиентов? Убирает со столов досье, рассовывая их по шкафам? Готовит переговорную комнату? Укладывает фрукты в вазу? Меняет воду в цветах? Служит с улыбкой и своей немыслимой походкой? Это совершенно всё равно. До тех пор, пока она у него на виду. Но она как раз не на виду у него. И это его беспокоит. Но вместе с тем он знает, насколько маловероятно то, что она покинет это здание незамеченной. Ему просто надо держать в поле зрения вход. Или, может, она приехала сюда на приём к врачу? Есть тут приёмная какого-нибудь физиотерапевта или специалиста по контактным линзам? Исключено. Здесь усердно пашут, но не пропалывают сорняки. Если она и покинет этот дом в первой половине дня, то лишь для заседания – в каком-нибудь учреждении, может быть. В худшем случае на час или два она сбежит в здание какого-нибудь управления на другой стороне реки, в дирекцию строительства или в городской архив, посидит там над планировками района, объёмами строительства, кадастровыми схемами.

Что ещё остаётся? Разъездная работа. Такое тоже может быть. Есть тут подземный гараж? Отсюда не видно въезда. Может, машина фирмы стоит на открытой парковке во внутреннем дворе. Сто двадцать лошадиных сил, чтобы объезжать клиентов. Не исключено. Тогда она до вечера будет в разъездах. Но она вернётся, так или иначе, поставить машину во двор, занести в бюро все заказы и накладные или подключиться к процессам. Может, она продаёт недвижимость. Может, она строит недвижимость. Может, она ведёт закулисные переговоры по вопросам энергоснабжения или по стратегиям коммуникаций. Такая маленькая, красноречивая подлиза, которая своими шустрыми пальчиками перелистывает статистику, чтобы подтвердить среднеарифметические значения.

Тут у него за спиной возникает некоторое оживление. Вся эта туристическая братия стоит со своими подносами и прикидывает, куда бы сесть. Это не так-то просто. Приходится следовать неформальной субординации, которая установилась с понедельника, с начала курса. Никто не отваживается сесть. Ждут команды. К сожалению, иерархия не закреплённая, вот они и топчутся. Каждый предлагает другому преимущественное право выбора, указывают носами на пустые стулья, каждый выжидает, никто не отваживается, потому что никто не видит, как бы всем объединиться за одним столом. Не хватает стульев. Комбинаторно неразрешимо. Это понимает каждый. И понимают, кто обусловил эту проблему. Кто заблокировал решающую позицию. Как бы теперь они ни расселись, им придётся группироваться вокруг него. Вокруг человека без ботинка на правой ноге.

Тут один со стрижкой ёжиком берёт на себя роль вожака стаи и с вопросом: «Здесь ещё свободно?» садится прямо напротив Филипа, с бесстыдной ухмылкой, сопровождаемый своим адъютантом, серьёзным молодым мужчиной в оранжевом полиэстеровом галстуке под флисом антрацитового цвета. Остальная стая тоже опустилась, и Филип очутился в гуще болтовни.

Они трещали как утренние птицы, оживая от кофе. Один отряхивался, другая зевала, третья с пяти часов была на ногах и в эти первые часы уже всё посмотрела и хочет теперь рассказать об этом. Она начинает с того, что у её дочери проблемы с завтраком, что имело следствием дискуссию о делах молодёжи, с обычными жалобами и привычными эпизодами в промежутке между ванной и детскими врачами. Каждый мог поучаствовать, и было заметно, как кофеин поднимается им в голову и как занимаются места на лестнице субординации. Один, желая закрепить за собой занятую ступеньку, разогревает историю из вчерашнего дня, явно неприятную и ещё не изжитую. Из-за этой истории тип напротив Филипа скривился так, что стало боязно за его очки, как бы они не сползли с носа.