Бездельник

Из микроволновки достал бутерброды и пошёл в комнату. Нацепив очки, надев гавайскую рубашку (в ней я чувствую себя свободно), бегло пожёвывая, я читал «Чудо о розе», прислонясь спиной к спинке кровати. В ногах спал кот. Свесив одну лапу, он подбородком прижался к моему колену, выпучив крохотный клык. Тоненький хвостик обглаживал мою голень, как метла в руках дворника, хлыстающая пыль на сухой дорожной плите – медленный размах и быстрый удар. Из-за пустых стен доносились натужный скрип подъездной двери, топот ног по пыльной лестнице, слабо различимые слова: «Что на ужин?…Как забыла купить?…Он меня вывел из себя…». Непроглядная пелена, как выдвижная белая шторка, вылезла на глазах кота, в момент скрывшаяся с потухшим взором. Он спал, я читал. Мы оба бездельники, и нам хорошо.

3

На кончике моего языка тлеет привкус спелой клубники, вымоченной в горячем кофе. Каждая мышца, каждая клетка мозга, каждый кирпичик скелета точно знают свои возможности, они наготове, они функционируют, как механизм вечного двигателя, они сплочены точно оркестр и, словно следуя за взмахом дирижёрской палочки, играют музыку, плывя за движением её тела, лоснящегося на горячей простони, обвивающего мои глаза и изгибающегося, так плавно и грациозно, так ритмично и нежно, как будто это последняя песнь поющей птицы в терновнике. Грубый поцелуй и, следующий за ним, страстных всхлип. Она вбирает под себя простынь, подушку, упирается нежной щекой в твёрдый матрац, пока я вхожу в неё. Её тёплые волосы скатились вниз по щеке, застелив собою сладкие губы, из оков которых разносится жаждущий звук. Я набираю темп. Она надрывно отскакивает от моих бёдер. Я вижу картинки: большие две трубы вылезают из мостовой, на меня катят гудящие машины, плачущая тонкая ветка прогибается под тяжестью, плывущей к кончику, капли, тёплая мирная вода, цвета какао у горизонта, пенится у песочного берега, она, со вскинутой головой, ведёт мою кисть по контуру хрупкой шеи, её грудь нежится в моём обхвате, раскрытый рот, из которого льётся музыка жизни. Мои уши ничего не слышат, я абсолютно глухой, лишь трение наших тел отдаётся в моём мозгу. Пальцы спускаются в изгиб её спины, как в гладкую прорезь между двумя горами, возвращаются обратно. Манящий запах разгорячённого пота, запах трепетной отдышки. Она, больше не в силах удержаться, вскрикивает от наслаждения, ежесекундно повышая тональность, как бы повторяя, как заезженная пластинка: «Ещё! Пожалуйста, ещё!». И я слышу этот голос, вижу его вскинутые руки, различаю его течение, и я готов давать то, что он хочет – вечно. Но я чувствую, как моя сила теряет контроль. Я мысленно молю тело, чтобы оно не сдавалось, подыграло мне хоть раз. Но член разбухает, словно его накачивают чем-то. Меня несёт так высоко, что, кажется, вижу смысл в шелесте дерева на ветру, в пении утренних птиц, в запахе скошенной травы. И мне подвластно постигнуть всё это в долю секунды, секунды блаженства. Я высовываю член из её вагины, и конча фонтаном вылетает из его крепости, расстилаясь в длинную дорожку вдоль изогнутой спины.