Бездна

Фелк сделал неопределенный жест в направлении носа корабля. Лоулер бросил взгляд в ту сторону и, конечно, ничего не увидел, кроме бескрайнего блестящего простора океана и чистого горизонта, отмеченного несколькими низко повисшими звездами и тяжелой, медленно ползущей тучей. Темный задник небес освещался каким-то загадочным и устрашающе-ярким полярным сиянием. Повсюду блистали невероятно буйные цвета, невиданные и причудливые, — фантастическая демонстрация странного света. Но никакой суши…

— Ночью, — пустился в объяснения Фелк, — ветер переменился и повернул нас к ней… Какой же это невероятный вид! Эти горы! Громадные долины! Вы просто не можете себе вообразить этого, док! Лик Вод! — Казалось, еще мгновение — и Оньос разрыдается. — Всю свою жизнь я разглядывал морские карты и видел эту черную точку на противоположном полушарии… Теперь же мы смотрим ему в лицо… Лик Вод, док, сам Лик Вод!

Лоулер поежился. В разгар тропической ночи его внезапно охватил жуткий озноб.

Он все еще ничего не видел. Лишь волны однообразно перекатывались по морской глади.

— Послушайте, Оньос, если Делагард сейчас выйдет на палубу и узрит, что вся ваша смена спит вповалку… Вы прекрасно понимаете, каковы последствия. Итак, если вы не желаете их будить, этим займусь я!

— Зачем? Пусть отдохнут. К утру мы будем на Лике…

— На каком, черт вас возьми?! Где?

— Да вон там! Там же!

Лоулер по-прежнему ничего не видел. Он прошел вперед, к носу корабля, и там обнаружил последнего члена этой смены — Гхаркида. Он сидел, скрестив ноги, на баке. Натим запрокинул голову и остекленевшими глазами уставился в какую-то неведомую даль. Как и Кинверсон, он явно пребывал в трансоподобном состоянии.

Лоулер растерянно всматривался в ночную тьму. Ослепительные красочные узоры плясали перед ним, но он по-прежнему видел только водяную пустыню и бездонное небо. Затем что-то изменилось. Словно до этого момента его взор был затуманен, а теперь прояснился. Вальбену показалось, что от неба отделилась некая часть, опустилась на поверхность моря и теперь двигается каким-то сложным, прихотливым способом, то сворачиваясь, то разворачиваясь, подобно смятому листу бумаги. Затем она стала походить на связку хвороста, который вдруг превратился в клубок разъяренных змей, а из них — в поршни, управляемые неким невидимым механизмом. Потом… Потом вдоль горизонта растянулась копошащаяся сеть из таинственной и непостижимой умом субстанции. Глаза резало при созерцании сего зрелища.

Фелк подошел и остановился рядом с Вальбеном.

— Ну, теперь-то вы видите? Видите?

Лоулер внезапно понял, что слишком давно уже затаил дыхание, потрясенный увиденным, и с шумом выдохнул из себя воздух.

Нечто, напоминавшее легкий ветерок, — совершенно очевидно, оно им не являлось — повеяло ему в лицо. Он сознавал, что это не может быть бризом, так как прекрасно чувствовал, откуда дует настоящий ветер. Вальбен невольно оглянулся и увидел, как вздулись паруса за его спиной: порывы бриза явно прилетали со стороны кормы. Нет, это что-то другое. Скорее всего, истечение некой энергии или силы; какая-то разновидность излучения, нацеленная прямо на него. Лоулер ощущал в воздухе легкое потрескивание, чувствовал прикосновения на щеках, словно их кололи колючие снежинки во время зимнего урагана. Он стоял совершенно неподвижно, охваченный ужасом и благоговением перед непостижимым.

— Вы видите? — снова спросил Оньос.

— Да, да… Теперь вижу.

Вальбен повернулся к Фелку. В странном свете, который падал на него с той стороны, откуда исходило таинственное сияние, лицо хранителя карт казалось загадочным и напоминало раскрашенную древнюю демоническую маску.

— Все-таки вам лучше бы разбудить свою команду… — тихо и участливо сказал Лоулер. — Я собираюсь спуститься в трюм и привести сюда Делагарда. На горе или на радость, но это он затащил нас сюда. Нид заслуживает того, чтобы присутствовать при нашем прибытии к месту назначения.

7

В рассеивающейся темноте Вальбену показалось, будто море, лежащее перед ним, начало быстро отступать, словно невидимый нож срезал его, оставив пустое и столь непривычное песчаное пространство между судном и Ликом Вод. Но через секунду он снова увидел сверкающую водную гладь.

Наконец наступил рассвет, принесший с собой странные новые звуки и образы: буруны, шлепки волн о форштевень корабля, длинную полоску светящейся пены, растянувшуюся вдали. В первых, еще слабых лучах восходящего светила было трудно рассмотреть что-нибудь еще.