Бездна

– Юлька наша – особенная. Сердце у нее – будто первый весенний цветок, и в нем полно теплого солнца…

В конце зимы пан Янек собрался подрезать Гусенку только что зажившее крыло, чтоб не убрался куда подальше весною. Но Юлька твердо его отстояла, хоть и лукавила, конечно:

– Не улетит он, папа! Крыло срослось неправильно, даже на забор вспорхнуть не может.

Янек постоял с ножницами в задумчивости, пока не вступилась мать Юльки – печальная пани Лена:

– Оставь гуся, Ян. Малышка его жалеет, – потом она присела перед девочкой, прижала ее головку в косынке к себе и залилась слезами, – Юленька моя, доченька! Как мне Бога молить, чтоб помог?..

Гусенок очень подружился с девочкой. Они проболтали всю долгую зиму. Юлька делилась, как часто ей приходится ездить к лекарям, но теперь ее отпустили до лета. Сказали – больше не надо пока.

– А еще, Гусенок, они сказали – косички мои отрастут! – она смеялась, стаскивая с головы в реденьком белесом пушке старую пеструю косынку.

Гусенок же, в своем горе, рассказывал про мать и отца, а еще – про старого Дирливангера.

– А зачем вы летели сюда? – спрашивала Юлька, – наша деревня – Бжезинка. Что тут особенного? Есть рядом только одно нехорошее место, за тем холмом, внизу. Там много каменных домов, высокие трубы и старая железная дорога.

Гусенок не знал, что искал тут старый вожак. Тосковал по Грагасу и Линне, по убитым друзьям. Девочка утешала:

– Не печалься, Гусенок! Придет весна, снег убежит прочь, и мы с тобой отыщем в лесу мою тайную полянку с подснежниками. Ты знаешь, когда наступает весна, мне становится не так больно. Я радуюсь. Мама говорит, это называется – Счастье!

Гусенок думал – а какое оно, Счастье? Наверное, как теплый живот мамы Линны, как прозрачная прохладная вода в жаркий день, как первый полет?..

Весна пришла не с тихой оттепелью, а с порывистым западным ветром, стремительной капелью и плавящим снег дождем. Гусенок волновался от налетающих порывов урагана, в сердце его росла тревога. Он громко кричал, звал Юльку, но ей стало совсем тяжело, и только однажды почерневшая от горя пани Лена вынесла девочку на крыльцо.

– Юлька, меня мучит что-то! – крикнул Гусенок. – Ты обещала, что будет Счастье, а теперь и ты не приходишь. Тоска!

Девочка тихонько засмеялась, обняла его за тугую шею:

– Завтра ты улетишь, Гусенок! Тебя зовет небо. Там и будет твое Счастье. И там, наверное, мы встретимся с тобой.

Пасмурным утром ветер притих, будто оборвалось чье-то дыхание. Деревья, умытые вечерним дождем, провожали птицу в дорогу, едва заметно шевеля пальцами ветвей. Гусенок разбежался по пустому двору и взмыл ввысь. За небольшим перелеском и холмом он разглядел то нехорошее место, которое мечтал повиДать старый Дирливангер – нагромождение каменных бараков – останки стен, ржавых ворот и рельсов. Он заложил крутой вираж, и вдруг лучи солнца пронзили тучи прямо перед ним, открывая ослепительно-голубой горизонт. Гусенок спикировал на знакомый домик с красной крышей и что есть мочи закричал:

– Юлька! Я понял! Догоняй, нас ждет Счастье!

Два дня Сазонов провел в бесполезных попытках откровенно поговорить с местными ответственными лицами о пропавшем хозяине «Зари». Для начала посетил правление, где был послан подальше неласковым бухгалтером – единственной живой душой, от мехмастерской до коровников с опрятными буренками. Оборудование действительно было новое. Блестели хромом немецкие доильные карусели, навоз сдвигала резиновая лента-робот. Непривычную картину идеального производства он бы созерцал еще долго, завороженный порядком. Но внезапно появился человек в чистой зеленой спецовке и посоветовал покинуть территорию хозяйства. Культурный спортивный юноша с модной бородой пожелал счастливого пути и настойчиво проводил до ворот, попутно переговариваясь с кем-то по УКВ-рации.

Любитель замысловатых речевых форм, он же глава поселения, принял Сазонова незамедлительно, по протекции оттаявшей Анны Сергеевны.

– Дорогой Владимир Иванович, так сказать, дело это прошлое, – подергивал себя за щетинку седых усов, гово-рил, отводя глаза, – Захар, несомненно, был филантроп и меценат. Да как его найдешь, когда он исчез? Бытует мнение, мол, подался в капиталистические страны. Как говорится, где бананы и дождик не капает…

– В Африку, что ли? – хмыкнул Сазонов. – Нового-то хозяина вы знаете? Крупнейшее сельхозпредприятие, точно должен быть известен собственник.

– А мне зачем? – пожал плечами глава, – людям зарплату платит, скотина на месте, поля ухожены. И не вникал я даже. Ну, по бумагам, вроде – сто процентов долей у юрлица с Новгорода. А директор из Переславля, по-моему.

– О-кэ, – вздохнул устало Сазонов, – это понятно. Время обеденное, товарищ глава. Я завтра уезжаю, и у меня для вас авторский подарок. Да ведь с меня в Москве, в Минкульте, попросят отзыв о вашей вотчине. Посему нам нужно уладить вопрос – что мне в отчете указать?

– В каком отчете? – немного испугался сторожкий начальник.

– Как думаете, я тут книжки детские по селам читаю? – презрительно нахмурился Сазонов. – Sancta simplicita.