Бездна

Я представил, как это происходило. Гидрокостюм снят. Тело обнажено. Утреннее солнце. И моя Пас, брошенная ночью, на ветру, легкая добыча бродячих псов. Во мне вскипел гнев. Я отодвинулся, чтобы удержаться от соблазна швырнуть его в воду.

Катер подходил к пристани. Оставив Марена на верхней палубе, я спустился вниз. Брахим закрепил причальный канат, я спрыгнул на берег. И побрел к отелю.

Несчастный случай. Обыкновенный несчастный случай. По вине детей.

Я вошел на территорию отеля – привратник поздоровался со мной – и зашагал по песчаной дорожке, выложенной нагретыми солнцем плитками и ведущей к моему домику. Пламя факела легонько трепетало под теплым ветерком – душа, трепещущая в руке Божьей. Неожиданно между двумя факелами мелькнул прямой женский силуэт.

Ким. Она сразу заметила мою майку с принтом «MARES. Just add water». И мокрые волосы.

– Ты видел Марена.

Это звучало не вопросом, а утверждением.

– Он признался?

Вот это был уже вопрос. Я покачал головой. Отрицательно. В чем я мог обвинить мальчишку?!

– Он тут ни при чем.

И я обошел ее, а она так и осталась стоять на дорожке.

Прощание

Утро. Чистое, голубое, лазурное. Azul.

Я очищаюсь от всего – как она.

Я наконец дышу легко – как она.

Я попросил Ракима взять меня в свою лодку. И не говорить со мной. В море нам встретились летучие рыбы, проносившиеся сотни метров на гребнях волн перед тем, как уйти в воду. Их плавники в утреннем свете отливали серебром.

Теперь я все умею делать сам. При мне есть и баллон, закрепленный на жилете, и компенсатор. Я выискиваю взглядом подходящее место. Мотор Ракимовой лодки работает на сниженных оборотах, почти мурлычет. Позади расстилается берег – берег, который она так любила, – каменная громада цвета медовой коврижки, зеленая стена пальмовой рощи, голубой щит неба, где пляшет солнечный диск. Раким осторожно ведет лодку. А я все выискиваю взглядом подходящее место. Жду подсказки сердца.

Замечаю слева, у подножия скалы, маленький пляж. Вода там выглядит зеленее, чем в открытом море. У нее малахитовый цвет – она любила носить такой. Знаком прошу Ракима остановиться.

Он бросает якорь.

Я встаю. Застегиваю свинцовый пояс. Надеваю ласты. Маска поднята на лоб. Солнце уже начало припекать.

Раким помогает мне надеть жилет. Я сажусь на борт лодки, накренившейся от моей тяжести. Беру в руки маленькую цилиндрическую коробку с ее прахом. Из металла, совсем простую.

В интернете я нашел замечательное стихотворение. На поиски я потратил много времени. Мне хотелось выбрать что-нибудь не скорбное, не примитивное, не метафорическое, а простое и красивое, что понравилось бы ей, что было бы прозрачным, ясным.

Я ничего не нашел ни на испанском, ни на французском. Пусть будет на английском.

Оно называется «Water»[230]. Автор – Филипп Ларкин[231].

Сегодня ночью я выучил его наизусть. Я не плакал.

Теперь я понимал, что она не вернулась бы в Европу. Что навсегда осталась бы здесь, среди того, что заслужило ее любовь. Я купил домик, который она выбрала для своих вещей, своих кистей, своей мечты. Купил у рыбака целиком, как есть, со всем художественным беспорядком в мастерской. Как будто она еще была там. Теперь, если открыть дверь и впустить в комнату солнце, все наполняется ее духом – голубым, сияющим. Azul. Я поручил рыбаку следить за домиком, сказав, что буду регулярно платить, что буду иногда приезжать сюда – вместе с тобой, Эктор, – но он может впускать в него всех желающих, мужчин и женщин. Наверное, кто-то из ее знакомых приедет почтить ее память, а другие просто захотят узнать побольше о художнице, жившей на краю света, чьи картины, написанные мощными мазками, повергли их в изумление. Я хотел бы превратить этот домик в живой приют, в музей, а не в мавзолей. В ЕЕ музей, потому что я люблю музеи, потому что музеи – это вечно живое.

Держа в руке коробку, я читаю вслух стихотворение. Потом беру в рот загубник. Сейчас я растворю в море твое тело, моя Пас.

Делаю глубокий вдох.

И падаю с лодки.

В бездну.