Бездна и Ланселот

– Знаю я, какой он физик! – орал Крамер. – У меня есть донесение японского офицера Хашимото, что был старшим помощником на субмарине у корветтен-капитана фон Штокхаузена и проявил образцовую бдительность, которой поучиться бы еще некоторым, с позволения сказать, настоящим арийцам. Так вот, японец видел, как Штокхаузен обменивался с Броссаром какими-то подозрительными тайными знаками и приветствиями, от которых, как легко догадаться, на километр воняет масонской ложей. После этого он тут же взял на борт этого самого Броссара и его якобы жену, несмотря на то, что не имел на это никакого права! Уже одно это тяжкое воинское преступление. А уж о другом я и не говорю, рейхсфюрер Гиммлер пачками отправляет масонов в концлагерь. Все они агенты еврейских финансовых тузов, а вместе с ними и Америки, которая пляшет под дудку всяких там ротшильдов и рокфеллеров.

– Но, господин штандартенфюрер, японец ведь мог и ошибиться. Мало ли какие знаки могли ему померещиться, – попытался возражать Гартманн. – Им же все европейцы кажутся чокнутыми.

– Да, а что вы скажете вот об этом?

Тут Крамер брякнул на стол серебряное кольцо с «адамовой головой».

– Вот что я изъял у Штокхаузена. Посмотрите, этот череп с костями – на нем отнюдь не эмблема СС. Они заключены в масонский ромб из циркуля и угольника. Изменник уже признался! А похожее кольцо Хашимото видел на руке у Броссара. Какие вам нужны еще доказательства? Только дайте мне их, и я вытряхну из них признание!

– Штандартенфюрер, признание можно вытрясти из любого. Примени к вам допрос третьей степени, и скоро вы сами нам расскажете, что вы русский шпион, казак и родом из Сибири, – спокойно сказал Зиверс. – Ну, положим, расстреляете вы Штокхаузена, а кто поведет подлодку дальше, в Германию? Ваш Хашимото? Ведь секретнейший груз наш славный барон доставил сюда в целости и сохранности. А что до его масонства, то пусть с этим разбираются там, в Германии. В конце концов, все немецкие аристократы – масоны. Если их отправить в концлагерь, кто тогда будет вермахтом командовать? А что до этого француза… Положим, дорогой Гартман, то обстоятельство, что он дипломат, для нас ровно никакого значения не имеет. Строго говоря, он уже для всех погиб в том кораблекрушении, о котором вы мне говорили. Но вот почему он напросился на эту подводную лодку, вместо того чтобы спокойно вернуться во Францию, для чего у него были все возможности, – это и правда вопрос интересный, требующий разъяснения. Так что тут я поддержал бы штандартенфюрера. Американцев же придется отпустить. Обоих. Мы не можем из-за них ставить на карту наши отношения с хозяевами. И чем скорее янки отсюда уберутся, тем лучше. Никаких помех в этом мы им чинить не будем. Ну а в дальнейшем примем меры, чтобы они были у нас под наблюдением. Так можно будет, по крайней мере, попробовать узнать, послал их кто-то специально или нет, а значит, и выяснить, знает ли кто-то еще о существовании внутреннего мира.

– Но, оберштурмбаннфюрер, – вскричал Крамер, – мы же не можем… Как я объясню все рейхсляйтеру Борману?

– Не забывайте, герр Крамер, что здесь территория «Аненэрбе», главой которой является сам рейхсфюрер СС Гиммлер, а я здесь его заместитель, и потому пока я решаю, что здесь можно, а чего нет! – жестко отрезал Зиверс.

– Ну что же, господин Зиверс, мы еще посмотрим, чья возьмет! – в гневе ответил Крамер и вышел вон, громко хлопнув дверью.

* * *

Потом Томпсон куда-то уехал, никому не сказав ни слова. Глубокой ночью, или, во всяком случае, в то время, когда она как бы наступила, он постучал в дверь комнаты Ланселота.

– Друг мой, я прошу прощения за бестактность, но придется вас побеспокоить.

Ланселот отрыл дверь.

– Извините, мистер Томпсон, я не один. Что случилось?

– Еще не случилось, но скоро может случиться. То, что вы вместе, очень кстати – не надо будет поднимать лишний шум. Но мы же не можем говорить об этом на пороге…

Ланселот нехотя посторонился, приглашая своего старшего товарища пройти внутрь. Джейн, когда он вошел, была уже полностью одета.

– Итак, Крамер был здесь и требовал вашей выдачи.

– И…?! – одновременно воскликнули молодые люди.

– Зиверс и Гартман ему отказали, правда, только в отношении нас с Лансом. Но и они подозревают Броссара, а заодно и вас Джейн, и я боюсь, что очень скоро Крамер за вами сюда явится.

– Откуда у вас такие сведения?

– Я уже не раз толковал вам, Ланс, что золотой осел или, на худой конец, солидная чековая книжка чудесно открывают любые двери, мало того, делают добрее даже самые черствые сердца. Старина Вилли недавно здорово проигрался в карты и мне пришлось немного поправить его финансовые дела.

– Так что же делать и можем ли мы где-нибудь затаиться?

– Здесь нет, но скоро за нами прибудут прямо сюда наши друзья, я только что позаботился об этом. При них немцы вряд ли посмеют поднимать большой шум, поэтому если все сделать быстро, то мы втроем успеем с ними улететь.

– Я без Броссара не поеду, – вдруг заявила Джейн.

– Согласен, – поддержал ее Ланселот, – это было бы бесчестно, бросать его одного на съедение этим нацистским волкам.