Бездна и Ланселот

– Всем лечь на пол, – крикнул Ланселот, и очень вовремя, потому что сзади защелкали выстрелы из офицерского парабеллума, а затем грохнул винтовочный залп. Заднее стекло разлетелось вдребезги, пуля прошла через салон навылет, разворотив и лобовое стекло. Но стреляли, видимо, больше по колесам, потому что машина внезапно завиляла из стороны в сторону, послышался шум срывающихся покрышек и лязг металла. Однако Томпсон, сжав руль, титаническим усилием выправил траекторию движения. Искры летели огненным снопом из-под оголившихся дисков задних колес. «Мерседес» в этот миг напоминал взбесившуюся ракету, которая неслась вперед, прямо на ворота ограждения аэродрома. Перед капотом мелькнуло искаженное криком бледное лицо охранника, который рыбкой успел нырнуть из-под колеса куда-то вбок, ажурные ворота распахнулись настежь от удара тяжелой машины, и «мерседес», рыская, вылетел на взлетное поле. Еще несколько секунд, показавшихся тем, кто был в машине, часом, – и вот они уже возле посадочной площадки.

Очевидно, из корабля наблюдали за этим сумасшедшим фейерверком, потому что в борту сразу же открылось прямоугольное черное отверстие, а закрывавшая его часть передней стенки опустилась на землю, образовав трап. Дополнительного приглашения беглецам не потребовалось. Выпрыгнув из изуродованного «мерседеса», они галопом понеслись к спасительному проему, взлетели по лестнице и оказались внутри, после чего люк за ними плавно закрылся. Судно, впрочем, не спешило со взлетом, словно хотело испытать, как будут разворачиваться события дальше. Однако эсэсовцы затихли, не рискуя вести огонь в его направлении. Корабль же оставался неподвижен и тих, и в его молчаливом ожидании ощущалось некое разочарование. Наконец неопределенность разрешилась свистом запустившихся двигателей, он слегка дрогнул и вертикально взмыл в воздух, шаря по земле пучком своего желтого света. Через мгновение диск скрылся из виду, только на розовом небосводе еще какое-то время затухал белый инверсионный след, напоминавший излом руны «зиг», вроде той, что была на петлицах оставшихся с носом эсэсовцев.

* * *

Страна атлантов

Диск с немыслимой скоростью набирал высоту, но никаких инерциальных перегрузок и качки никто из находившихся на его борту удивительным образом не ощущал. Влетев после недавнего обстрела внутрь корабля, все четверо не сразу смогли перевести дух и не заметили в полумраке его чрева неподвижную темную фигуру, возвышающуюся в нескольких шагах от них. Вдруг силуэт пришел в движение, и в тот же момент появилось рассеянное мягкое освещение из какого-то невидимого источника, как будто светился сам окружающий воздух. Впереди, несомненно, стоял человек, только невероятно высокого роста, наверное, не менее трех метров, облаченный в серебристый костюм, облегающий его стройную фигуру. Это явно был мужчина, возраст его по внешнему виду определить было невозможно, он казался одновременно и молодым, и старым. Горделивая прямая осанка, какая бывает лишь у королей, гладкая белая кожа лица, золотистые светлые волосы – все это говорило о цветущем здоровье, однако глаза! Выделяясь на его правильном лице, они имели миндалевидную форму, были огромными, ярко-голубыми… и невероятно старыми. Это не выражалось ни в возрастных морщинах, которых не было вовсе, ни во взоре, не угасшем, а, напротив, ярком и светлом, однако в нем сквозили какая-то неизбывная грусть и спокойная, абсолютно уверенная в своей полноте мудрость, что бывает только у много на своем долгом веку повидавших, все испытавших и обо всем знающих стариков. Эти глаза внимательно и оценивающе смотрели на людей, а сам их обладатель хранил молчание. Что же касается Броссаров и Ланселота, то они, как только увидели хозяина воздушного судна, как будто полностью лишились дара речи.

– Приветствую тебя, благородный Араторн! – первым нарушил затянувшуюся паузу Томпсон. – Я рад, что ты получил мое послание. Как видишь, я прибыл к тебе не один. Обстоятельства сложились так, что мне пришлось взять с собой этих людей, потому что там им грозила смерть.

– Привет и тебе, Персиваль Томпсон, – не сразу раздался в ответ голос, тихий, шелестящий, как ветер в осенней листве. Он произносил слова по-английски, причем без какого-либо заметного акцента, но как-то слишком правильно и ровно, без всяких интонационных модуляций. Казалось, что эти слова доносятся из ниоткуда, что это пригрезившийся шепот бесплотных теней. – Я не видел тебя давно, но ты не изменился. Наша встреча неурочна, но своевременна, ибо нам надо немало узнать и о многом тебя попросить. Пусть прибывшие с тобой люди остаются. Но я чувствую, как от кого-то одного из них исходит скрытая опасность, хотя сам он и не желает зла. Опасность не Агхарте – чем может угрожать нам человек? – это тайная угроза самим населяющим внешний мир.