Бездна между нами

Вторым уроком шли глобальные перспективы. Учитель – весь такой нестандартный, креативный и свободомыслящий. Репутация парня, ладящего с подростками. Самый высокий в школе рейтинг ученических симпатий. Все бы классно, если бы не маленькая деталь: наш мистер Джордан об этом рейтинге хлопотал чуть сильнее, чем следовало. И притом практически в режиме нон-стоп. Впрочем, его уроки были вполне сносными. Он требовал только одного – активности.

Экзамен по глобальным перспективам не предполагался. Домашние задания нам не задавали.

Зато мистер Джордан постоянно вызывал нас на дискуссию о мировых событиях. Даже о политике. Особенно любил скользкие темы и неудобные вопросы. Говорил: спрашивайте себя и друг друга, ставьте под сомнение любую идею о мироустройстве. Хотел, чтобы мы общались напрямую – так, как ни за что не стали бы по своей воле. Не желавшие вступать в дискуссию и/или высказывать свои соображения не могли рассчитывать на приличные баллы.

Я обычно не отлынивала.

До сих пор обходилось без эксцессов. Мистер Джордан начинал мягко. Явившись на второй по счету урок, мы обнаружили, что разбиты на четверки. Нам предстояло работать в маленьких группах, пока мистер Джордан все не переиграет.

На тридцатой минуте урока мистер Джордан приблизился к группе, в которой была я, и велел подвести итоги нашей жаркой дискуссии.

Мы подвели.

– Замечательно, – прокомментировал он. – А теперь скажите, как кого зовут.

«А он ничего», – подумала я тогда.

Все потому, что мы добрых полчаса возили языками, однако познакомиться не удосужились. Я сочла, что учитель далеко не дурак. Что стоит особняком. Что и впрямь кое в чем разбирается.

Сегодня был новый день. Понедельник. Время перемен.

Только я села, как мистер Джордан скомандовал:

– Ширин и Трэвис, к доске!

И отмахнулся от моего смущенного взгляда.

Я нехотя повиновалась. Ненавижу стоять перед всеми. Я смотрела на собственные кеды, на стены – лишь бы не на ребят.

Пообщаться с Трэвисом случай пока не представился – он принадлежал к другой группке. Но с виду был типичным киношным задирой – белокурый здоровяк в школьной куртке. Я успела заметить, что и Трэвис не в восторге от задания.

– Проведем эксперимент, – с улыбкой объявил мистер Джордан, хлопнув в ладоши. – Вы двое, – он по очереди взял каждого из нас за плечи, развернул друг к другу, – нечего гримасничать. Стойте лицом к лицу.

Кто-нибудь, убейте меня!

Я послушно стала смотреть на Трэвиса – боялась, что получу незачет. Трэвис, видимо, боялся того же самого. Мне стало его жаль. Нас с ним выбрали случайно; не по своей воле делали мы то, что приказывал учитель; а главное, мы не знали, чего ждать дальше.

– Смотрим, смотрим! – говорил между тем мистер Джордан. – Нужно, чтобы вы увидели друг друга. По-настоящему. Чтобы проникли в самую суть.

Я сверкнула на него глазами. Однако смолчала.

– Славно, славно! – Мистер Джордан скроил улыбку маньяка. – А теперь ты, Трэвис, давай-ка, скажи, что думаешь, глядя на Ширин.

У меня ноги стали как ватные.

Голова закружилась. Если бы нужно было сделать хоть шаг, я бы не смогла. Я будто приросла к полу. Ужас, гнев, ощущение, будто меня предали, и полное замешательство – вот что я испытывала. Хорошо бы развернуться к Джордану и выпалить: «Вы с ума сошли!» Но во что выльется такой выпад?

Трэвис побагровел по самый свой трикотажный воротник. Казалось, от него сейчас искры полетят.

– Только, чур, не лукавить, – наставлял Джордан. – Правда прежде всего, помните об этом. На лжи далеко не уедешь. Продуктивной дискуссии не получишь. Так что честность, честность и еще раз честность. Ну, Трэвис? О чем ты думаешь, глядя в лицо Ширин? Первое впечатление. Спонтанное.

Я помертвела. Застыла в столбняке, потрясенная собственной необъяснимой беспомощностью. Ненавидела себя за это.

– Н-ну, не знаю-у-у… – тянул Трэвис, усиленно отводя взгляд.

– Вранье, – отрезал мистер Джордан, сверкнув глазами. – Ты врешь, Трэвис, причем намеренно. Вторая попытка.

Теперь я дышала часто-часто. Телепатировала Трэвису: «Уйди. Оставь меня». Трэвис не понимал. Ему бы с собственной паникой кое-как справиться.

– Я… я не знаю, – повторил Трэвис. – Когда я на нее смотрю, я ничего не вижу.

– Как это – ничего? – возмутился мистер Джордан. Шагнул к Трэвису, вперил в него строгий взгляд. – Как это ты ничего не видишь, а?

– В смысле… – Трэвис судорожно вздохнул. Лицо из просто багрового стало пятнисто-багровым. – В смысле, она не… я ее не вижу. Ее для меня нет. Не существует. Она – пустое место, вот.

В первый миг я чуть не захлебнулась собственным гневом. Во второй – вся обмякла. Пустое место. Ну конечно. Внутри образовался вакуум, глаза защипало от слез. Но я не дала слезам пролиться.

Победный возглас мистера Джордана донесся до меня как из другой реальности, дошел до моего слуха искаженным, ослабел по пути. За возгласом последовал хлопок в ладоши. Будто сквозь туман я видела, как мистер Джордан двинулся ко мне, явно намереваясь и от меня добиться откровения в адрес Трэвиса, явно желая и моего активного участия в идиотском эксперименте.