Бездна Мурены

– Треугольники, – ответил за Бака капрал. – Всё-таки треугольники. Носители так называемой гадости, которую так боится ИИ, – мы все. За треугольники бортовой компьютер и вынес нам восьмерым смертный приговор. А за компанию – и остальным пассажирам «Довженко-19».

– Тогда надо избавиться от чёртовой геометрии! – предложил Эндрю.

– Но они не смываются! – с отчаянием в голосе воскликнул Р-Нат.

– Есть и другие способы зачистки! – Бортинженер, демонически сверкая глазами, потыкал когтём фурдории себе в плечо, где у него накануне проступил треугольник.

– Мы с тобой и капралом оттяпаем руки, Биологу – ногу, – озвучил перспективы Повар.

– А Командору – голову? – заключил Зенит.

Дипер энергично замотал головой:

– Может, не надо? Я его спрячу. – Он ещё сильнее натянул себе на лоб вязаную шапочку, почти скрыв глаза. – Так видно?

– Стыдно, – покачал головой капрал. – Можно было бы, конечно, поотрезать лишнее, но вот только есть одна закавыка, ребята. Не лишняя это гадость, да и не гадость вообще.

– Остался час! – проорал санитар Коля, заглянув из холла, но на него никто не обратил внимания.

– Не гадость? А что же это тогда, капрал? – подивился Шлемофонцев.

– Знание. Концентрат знания Бестелесых, включая то, что они успели узнать о Белой Мурене до гибели всей их цивилизации.

– Они что же – погибли? – Левап растерянно заморгал глазами за стёклами своих очков.

– К сожалению, – кивнул Зенит. – Из всей их расы осталась одна лишь Росара.

– На бестелесую тёлочка как-то не тянет, – ухмыльнулся Лыжников. – Там телеса – моё почтение!

– Тело у неё от гелорианки, одной из самых красивых гуманоидных особей в Космосодружестве, – капралу было не до шуток. – Бестелесые завладели её телом, чтобы через гелорианку связаться с нами и поспешно передать нам важнейшее знание. А наш примитивный искусственный интеллект посчитал, что это знание несёт угрозу Космосодружеству.

– Но ведь Бестелесые должны входить в содружество, – непонимающе вертел головой Ровский. – Почему Веня их испугался?

– В том-то и дело, что нет. Они, как и Белая Мурена, за Последним Рубежом, откуда ничего не проникает. Вспомните яйцо за завтраком.

– Но как они-то тогда проникли? – развёл руками Вонахап.

– Теперь всё складывается! – Лицо Зенита засияло.

– Хорошо тебе, капрал! – удручённый Штурман устал подсчитывать вопросы, возникающие в его пытливом сознании, ответов на которые, похоже, не предвиделось.

– Бестелесые при помощи недоступных нам технологий преломили пространство, чтобы обойти барьер Космосодружества. Из-за погрешности преломления была зацеплена и планета Тралюст II, откуда в суулуунский бордель вместе с Бестелесой забросило фурдорию.

– А Белая Мурена может сюда преломиться? – насторожённо поинтересовался Р-Нат.

– Само собой, – «успокоил» его капрал. – Она же Бестелесых одним махом уничтожила. Значит, Бездна Мурены в разы могущественнее.

– И что теперь делать? – жалостливо протянул Биолог.

– Доложить о ситуации на Землю, оповестить остальные союзные планеты и использовать Знание Бестелесых, которое мы несём, против поползновений из Бездны Мурены! – отчеканил Зенит. – Как бы вот только убедить Веню, что самоликвидация «Довженко-19» в результате уничтожит надежду на спасение всех гуманных цивилизаций.

– А если от треугольников всё же избавиться? – О'Юрич прочертил копьём круг над головой, заставив товарищей испуганно пригнуть головы. – Выкроим время хотя бы.

– Останемся в живых, а дальше? – Пытливый взгляд капрала заставил Бортинженера отложить своё самодельное оружие в сторону. – Отсрочим собственную смерть, но без Знания не сумеем предотвратить гибель всего Космосодружества.

Пока все находились в глубокой задумчивости о судьбах цивилизаций, в палате появилась медсестра Лерова. Она принесла восемь бутербродов и полуторалитровую пластиковую бутыль газировки жёлто-зелёного цвета. Бутерброды состояли из котлет на ломтях хлеба, а котлеты, в свою очередь, по обыкновению состояли из сала и сухарей.

Пропустившие обед разведчики с жадностью набросились на еду. Врач Шлемофонцев заикнулся было, что жирная пища плохо влияет на потенцию, но справедливо решил, что вред от самоликвидации звездолёта отразится на организме гораздо быстрее. А потому с удовольствием отхватил от своего бутерброда сразу половину.

Никто не обратил внимания на виноватое лицо Галеры, когда она, покидая палату, окинула пациентов жалостливым взглядом. Для циничной женщины подобное проявление чувств было нетипичным. А смущалась медсестра оттого, что по личной просьбе санитара № 2 накидала в бутылку с напитком таблеток феназепама. Благо химический вкус газированного дерьма был способен заглушить что угодно.