Бездушная

— Но не оборотень, — голос профессора Лайалла был нарочито спокоен.

Лорд Маккон, который до сих пор следовал в своем поведении исключительно инстинкту, казалось, вдруг пал духом.

— Неужели я совершенно ничего не понял в ситуации?

Профессор Лайалл напомнил себе о происхождении своего альфы. Хоть тот и был относительно зрелым оборотнем, но провел большую часть жизни в отсталом захолустном городке Шотландского нагорья. Весь лондонский свет считал Шотландию варварским местом. Тамошние стаи мало интересовались, как живет дневной народ. У шотландских оборотней была репутация тех, кто совершает ужасные и совершенно иррациональные поступки, к примеру выходит к ужину в домашней куртке. Одна только мысль об этом заставила Лайалла поежиться от сладкого ужаса.

— Да. Я готов даже зайти довольно далеко и сказать, что вы вели себя нехорошо. Предлагаю пустить в ход хорошо продуманные, добротные извинения и продолжительный сеанс самоуничижительного подхалимства, — сказал бета.

Выражение его лица оставалось мягким, но глаза смотрели твердо. Его альфа не найдет в нем сострадания.

Лорд Маккон выпрямился во весь рост. Он возвышался бы над своим заместителем, даже если бы тот не сидел.

— Я не из подхалимов!

— За одну-единственную жизнь вполне возможно получить много новых и интересных навыков, — уведомил профессор Лайалл, на которого заявление босса не произвело никакого впечатления.

Лорд Маккон принял бунтарский вид. Профессор Лайалл пожал плечами:

— Ну тогда вам лучше сдаться уже сейчас. Начнем с того, что я никогда в полной мере не понимал вашего интереса к этой молодой леди. Убежден, девану найдется что сказать на тему несанкционированной близости между оборотнем и запредельной, независимо от вашего промаха с мисс Таработти, — он, конечно, провоцировал своего альфу, и, возможно, это было неразумно.

Лорд Маккон покраснел и захлебнулся злостью. По правде говоря, он тоже не вполне понимал свой интерес к мисс Таработти. Было в ней что-то такое, что делало ее невероятно притягательной — возможно, поворот шеи или то, как она порой тайком улыбалась во время их ссор, из чего следовало, что ей просто нравится на него орать. Лорд Маккон считал, что нет ничего хуже боязливой женщины. Он частенько сетовал, что безвозвратно потерял всех тех решительных рослых девушек нагорья, с которыми имел дело во времена своей юности. Ему нередко приходило в голову, что Алексия отлично прижилась бы среди шотландских холодов, скал и пледов. Может, в этом и был источник его очарованности? Алексия в пледе? Мысленно он пошел на шаг-другой дальше, сперва вынув ее из пледа, а потом и уложив поверх всех этих клеточек.

Граф со вздохом уселся за свой стол. Около получаса в кабинете царило молчание; ничто не нарушало ночной тишины, кроме шуршания бумаг, звяканья металлических пластин и звука периодически прихлебываемого чая.

Наконец лорд Маккон поднял глаза:

— Вы сказали, подхалимство?

Лайалл, не отводя взгляда от последнего доклада вампиров, над которым он работал, подтвердил:

— Подхалимство, милорд.

ГЛАВА ШЕСТАЯ КАТАНИЕ С УЧЕНЫМ, ШАЛОСТИ С ГРАФОМ

На следующее утро мистер Макдугал приехал ровно в половине двенадцатого, чтобы свозить мисс Таработти на прогулку. Его появление вызвало в доме Лунтвиллов настоящий переполох. Было ясно, что Алексия собирается встретиться с джентльменом. Ожидая его, она спокойно, с невозмутимым видом сидела в малой гостиной, одетая в темно-зеленое платье для катаний, с золотыми филигранными пуговицами спереди, и новую широкополую соломенную шляпку, очень элегантную, с широкими полями. По шляпке и перчаткам родные догадались о ее скором отъезде, но понятия не имели, кто за ней явится. У Алексии редко бывали посетители, если не считать Айви Хисселпенни, но всем было известно, что у ее семьи лишь одна карета, которая не настолько хороша, чтобы удостоиться золотых филигранных пуговиц. Лунтвиллам оставалось лишь предположить, что Алексия ожидает мужчину. Во всем свете нашлось бы немного вещей, которые вызвали бы у любого из них более сильное удивление. Даже возвращение в моду кринолинов поразило бы их меньше. Все утро семья одолевала Алексию, выпытывая имя этого господина, но безуспешно. Поэтому Лунтвиллам осталось только усесться в ожидании рядом с ней и терзаться любопытством. К тому времени, как в дверь наконец постучали, они были буквально вне себя от нетерпения.

Мистер Макдугал робко улыбнулся четырем дамам, которые, казалось, только что соревновались за право открыть ему дверь. Он по очереди вежливо поприветствовал миссис Лунтвилл, мисс Фелисити Лунтвилл и мисс Ивлин Лунтвилл, которых мисс Таработти представила ему в атмосфере всеобщего смущения и с минимальными политесами, прежде чем в подчеркнуто церемонной манере и с нескрываемым отчаянием принять его протянутую руку. Без дальнейшей суеты американец провел ее вниз по лестнице и усадил в свою открытую коляску, а сам устроился рядом на козлах. Алексия раскрыла свой верный медный парасоль таким образом, чтобы больше не видеть своих родственниц.