Бездушный

Я не знала, как реагировать. Мне хотелось запрыгнуть на него, крепко поцеловать и поблагодарить за то, что пришел поддержать меня. Но я не могла этого сделать сейчас. А возможно, и никогда. Я напомнила себе, что, когда в последний раз спросила его, чего он хочет, он ответил, что хочет трахнуть меня. Но мне больше не хотелось рисковать своим сердцем.

Не обращая внимания на Сэнди, Вишес подошел ко мне, запустил руку в мои уложенные светло-пурпурные волосы и наклонился так близко, что, казалось, наши губы почти касались друг друга. Болтовня вокруг стихла. Я чувствовала, как Брент сверлил меня взглядом. Что Сэнди не сводила с нас глаз. Что все смотрели на нас.

Так вот что за дела у него были в четверг.

Он знал о выставке. И хотел присутствовать на ней.

– Спроси меня, чего я хочу, – прошептал он.

От осознания, что он выставил напоказ свои чувства – не пошлость, не издевательства, а чистые и искренние чувства, – по груди разлилось тепло. Но я постаралась заглушить вспыхнувшие надежды.

– И чего же?

Я встретилась с ним взглядом, и внезапно мы перенеслись из переполненной людьми галереи Нью-Йорка в мою старую комнату. Тогда нас тоже окружала вечеринка и множество людей, но все они пропадали, когда мы оказывались рядом друг с другом.

– Я хочу тебя, – просто ответил он. – Только тебя. И никого больше. Всегда только тебя, – выдохнул он с болью в голосе и закрыл глаза. – Черт побери, Эмилия. Только тебя.

Мне хотелось поцеловать его, как в каком-нибудь фильме, но мы находились в реальности, а я была не только художником, но и работником галереи, которому не следовало нарушать правила приличия. Так что я крепко прижалась к нему и вдохнула его неповторимый опьяняющий аромат. Я старательно сдерживала эмоции, переполнявшие меня. Облегчение. Счастье. Настороженность и любовь. Так много любви.

Через мгновение мы оторвались друг от друга, и я посмотрела на его сжатую руку.

– Что это, Вик?

– Это? Приехав сюда, я увидел кое-что, что мне очень понравилось. И я купил это.

Он разжал руку и протянул листок мне.

Это оказался чек на мою картину. И мое сердце вновь забилось быстрее.

Он сжал мою руку в своей и улыбнулся.

– Мне кажется, она будет выглядеть просто потрясающе в спальне. Как думаешь? Я бы мог драть тебя и при этом любоваться собой. Как раз в духе Наполеона, правда?

Эта ночь стала лучшей в моей жизни.

Вишес не только остался со мной до закрытия галереи, но и позволил мне насладиться выказываемым мне признанием. Он почти не отходил от меня, попивая виски, возясь с телефоном и время от времени фотографируя меня, пока я улыбалась или смеялась с кем-то. Вишес вел себя как мой парень. А это значило многое. Потому что он никогда и ни с кем не строил отношений.

Когда выставка подошла к концу, я повернулась к нему, собираясь сказать, что хочу двигаться медленно. Что больше не собираюсь отдавать ему лишь свое тело, потому что в комплекте с ним идут мое сердце и душа. Но он опередил меня.

Вишес проводил меня до такси, нежно поцеловал в лоб и захлопнул за мной дверцу, а потом жестом попросил опустить стекло. Что я и сделала.

– Я думала, ты попытаешься увезти меня к себе. – Я игриво изогнула бровь.

– Ты ошиблась. Меня сейчас интересует не твоя киска. А твое сердце.

Даже ведя себя мило, он оставался невероятно грубым.

– Постарайся уснуть, несмотря на бушующий в крови адреналин, – постучав пальцем по крыше, продолжил он. – Ты взорвала этот город, Эмилия. Я горжусь тобой. Будь готова завтра к двенадцати. Я отвезу тебя на ленч. Спокойной ночи.

Глава двадцать седьмая

Вишес

Вселенная улыбалась мне всю неделю.

Дин перестал вести себя как конченый кретин и помог мне. Он не только закатил вечеринку с толпой народа, которые смогли бы подтвердить мое алиби, если бы Джо вдруг втемяшило в голову обвинить меня в поджоге особняка, но и предложил ЛеБланам свозить их в магазин, чтобы купить мебель и продукты. Я со смешанными чувствами наблюдал, как он общался с Шарлин, потому что этот ублюдок вел себя настолько очаровательно, что моментально расположил ее к себе. И по тому, как она смотрела на него, я понял: мать Эмилии жалела, что ее дочь не выбрала его. Но ей придется привыкать ко мне.

Джозефины не оказалось в поместье, когда оно загорелось. Я попросил одного знакомого парня проехаться мимо дома на своем «Харлее» в лыжной маске и бросить в гараж коктейль Молотова. И он согласился.

Мне это обошлось в двести тысяч долларов.

Но зато особняк Спенсеров полностью разрушен. Стерт с лица земли. И почерневшие развалины на покрытой пеплом земле остались единственным доказательством того, что он когда-то существовал.

Следующим утром я получил от мачехи официальное уведомление о том, что она переезжает на Мауи. Я написал в ответ, что ей следует оставить мое наследство в покое. А затем добавил, что ей не скрыться от меня даже в аду, особенно с моими деньгами.