Безголовое дитё

Радибога долго смотрел на лампочку, поджав губы и, наконец, изрёк совсем непонятную для меня фразу:

— Она, голая, как скабрезность. Оскорбляет человеческое достоинство. Нужен абажур.

Мама достала из корзинки пирожки от Стеллы, выложила их на большую тарелку, поставила на середину стола.

— Вот угощайтесь… чем богаты… Я вам так благодарна, Рюрик Игоревич. Что бы я без вас делала?

— Ну что вы, ради бога, не стоит благодарности. Теперь мы соседи, должны жить в обоюдном согласии. Актёрские дома всегда отличались дружеской взаимопомощью. Не я, так кто-нибудь другой всенепременно выручил бы вас.

— Ваши актёры тоже здесь получили жильё?

— Исключительно одинокие холостяки.

— Следовательно, вы одинокий холостяк? А я думаю, что ж это вы столом пожертвовали?

— Да я в основном питаюсь в столовой при Доме офицеров. А стол я позаимствовал в разрушенном доме. Думаю, что там можно и для вас что-нибудь позаимствовать.

Кусая пирожок, я почувствовала, что мой подбородок и щеку что-то больно щиплет. Потрогала пальцем и вспомнила, что меня поцарапал котёнок. Не желая огорчать маму, я всё время отворачивала от неё поцарапанную щеку.

— Премного вам благодарен, Лидочка. Таких пирожков я не вкушал уже давно, — аппетитно жуя, сказал Радибога.

Пирожки мы быстро умяли, стоя вокруг стола. Радибога сказал, что нужно позаботиться о стульях и, извиняясь, пятясь спиной, исчез за дверью. Мишка побежал за ним.

Как только мы остались одни, мама сразу рухнула на кровать.

— Ветка, давай покемарим. Что-то шею ломит.

Я с радостью прилегла рядом и мы, обнявшись, засопели.

Проснулись от грохота из первой комнаты. Мама вскочила с кровати и заглянула туда. Я за ней.

— Боже мой, а дрова-то зачем? — услышала я её удивлённый вопрос.

— Так печку затопите та кушать зварытэ, — Мишкин голос звучал звонко с командной интонацией, по-хозяйски. — У вас же мала дытына, треба буде щось варыты. А осё ше дви тубарэтки Рюрик прислав.

— А печка где? — спросила мама, недоумённо разглядывая комнату.

— А це вам шо? — возмутился Миша и закрыл дверь в комнату, где мы спали.

Дверь захлопнулась и мы увидели, что она скрывала белую печку с двумя чугунными конфорками.

— Какая прелесть! — вскрикнула мама и загремела конфорками. — Спасибо, Мишенька! Что б я без тебя делала?

— Рюрику спасыби, он приказав. А я побиг, бо усем шо-то надо. Ну, як кажуть, здоровэньки булы, — и шмыгнул за дверь.

Мама подхватила меня подмышки и закружила по комнате.

— Жизнь на-ла-а-жи-ваа-ется! — запела мама, кружа меня всё быстрей и быстрей. Потом обняла и крепко чмокнула в щеку. Я резко вскрикнула от боли.

Мама уставилась на моё лицо.

— Что у тебя с лицом? Ты красная, как рак!

— Не знаю, болит сильно, — я решила не выдавать Генку с котёнком.

— Быстро умываться! Грязнуля! С мылом, тщательно!

Дала новый кусок ароматного земляничного мыла и, поливая из ковшика мои руки над тазом, заставила сильно намылиться.

— Боже, вода чёрная от грязи! И ты такими руками лицо трогаешь? Вот разнесёт всю моську нарывами, будешь знать, — мама осторожно промокнула мне чистым полотенцем щёки, лоб, подбородок.

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО

— Как в воду глядела, — ужаснулась мама утром, увидев моё лицо, — К счастью есть зелёнка. Лидия Аксентьевна специально дала для тебя. Как в воду глядела!

Я не понимала, почему, чтобы дать кому-то зелёнку, нужно в воду глядеть. Меня это очень заинтересовало, но спросить не могла — мои губы, щёки и подбородок будто склеились в один болящий комок. Казалось, открою рот и умру от боли. Я безропотно подставила маме лицо, и она разукрасила его зелёнкой до самого носа.

— Теперь ты настоящая Мавка!

— Какая Мавка? — спросила я, стараясь не шевелить губами.

— Это лесная девочка. Или русалка. У неё волосы зелёные, глаза зелёные, как у тебя. И наверно лицо тоже зелёное. Она живёт в лесу на дереве или в густой траве. Будешь умницей, расскажу сказку про Мавку, которая полюбила человеческого мальчика.

— Счас, хочу счас, — захныкала я.

— Нет уж. Скоро придут окна ставить. Нужно быстренько позавтракать и всё тут укрыть, а то пылищи будет много. Вынимай посуду из газет на стол, а газеты сюда, в печку. Попробуем затопить.

К большому удивлению мамы печка затопилась так, что в стене над печкой загудело.

— Прекрасная печка! Такая сильная тяга. Слышишь, как гудит в грубе? Нужно её немного приструнить, а то дрова быстро прогорят, и я не успею кашку сварить.