Безголовые

Могли бы они нормально разговаривать, если бы голова Конса лежала на столе, а Беби Джен неестественно растянулась бы на диванчике? Вряд ли. Кровать сглаживала их различия, устраняла заблуждения, страхи, освобождая место чувствам. В тот вечер между Консом и Беби Джен не было никаких сексуальных контактов. Но молодая женщина совершенно непринужденно разделась и скользнула под одеяло. Ведь все-таки раньше они довольно часто занимались с Консом любовью, поэтому неплохо знали тела друг друга и между ними не могло существовать никакого стеснения. Лежа рядом в кровати, Конс и Беби Джен почувствовали себя лучше и долго разговаривали. Часто, говоря о притягательной силе человека, о его ауре, высказывается мнение, что эта аура независима от его воли; благодаря своему уединению во время болезни Конс приобрел эту притягательную силу. Он стал лучше говорить, сделался более уравновешенным, вдумчивым, его характер окреп. Кроме того, Конс избавился от честолюбия и желания походить на кого бы то ни было. Он больше не испытывал постоянного страха, а его желания перестали выражаться в поспешных поступках.

Что касается Беби Джен, то ей, несмотря на некоторое отвращение — она, как и медсестра из больницы, где лежал Конс, боялась пауков, — нравилось бывать с Консом. Он никому не уступил, следуя отжившим свое моральным ценностям, но, кто знает, может быть, как раз они и спасли ему жизнь? Беби Джен улыбалась: разве не безумие общаться с таким «недомерком», как Конс? За то чисто интеллектуальное удовольствие, которое он ей доставлял, приходилось платить большую цену. Косые взгляды, осуждение со стороны окружающих, неловкость от того, что Конс не в состоянии идти с ней рядом по улице, не может придержать ей дверь при входе в ресторан или рука об руку гулять с ней по пляжу, — от всех этих банальностей трудно было абстрагироваться.

Однако в присутствии Конса Беби Джен погружалась в невероятно благостное состояние, и, несмотря на некоторые колебания с ее стороны, он стал ей очень близок. Говоря конкретней, в первый день это выразилось в том, что она позволила голове-Консу лечь ей на плечо. Посторонний человек был бы шокирован подобным зрелищем, этим возникшим на короткое время двуполым существом, а между тем согласие Конса и Беби Джен было полным. Им больше не нужно было разговаривать. Они расслабились и заснули, составляя вместе единое целое.

У Беби Джен по-прежнему оставались некоторые опасения, но лишь потому, что она была склонна недооценивать успехи медицины в вопросах протезирования. Вместе с тем, если хирурги занимались пересадкой голов, если с помощью электроники удавалось — за некоторыми исключениями — передавать из тела в голову информацию в реальном времени, то не было причин, чтобы обратная операция была невозможна. К тому же выбор тела казался менее затруднительным, нежели поиск подходящей головы, заняться которым решались далеко не все безголовые, большинство из которых предпочитали сохранять свою индивидуальность с пустотой вместо головы.

Конечно, цена такой операции была необычайно высокой, но когда выяснилось, что вероятность положительного исхода оценивается довольно высоко, Моранже, чувствовавший себя — больше, чем кто другой, — ответственным за тело сына, решительно выложил все свои сбережения, которые с огромным трудом накапливал всю свою жизнь, и, без сомнения, представить себе не мог, на какие цели они пойдут.

26

В качестве модели для протеза послужила фотография Конса в купальном костюме. Тело, лежавшее на столе и напоминавшее труп, подготовленный для судебно-медицинской экспертизы, было «собрано» за десять дней. Оно состояло из туловища и четырех конечностей, нижних и верхних, которые крепились на шарнирах. В туловище можно было заглянуть, как под капот автомобиля: оно открывалось сбоку, поэтому сначала надо было его положить, а затем установить в вертикальном положении специальный металлический стержень, который позволял копаться в теле, не придерживая створку. Внутренности во многих отношениях напоминали механизм компьютера: тонкие металлические пластинки, к которым были припаяны десятки транзисторов, модульных схем, проводков и на месте половых органов — генератор. Это был единственный в своем роде протез, так как питание его осуществлялось за счет солнечной энергии. Однако чтобы все четыре конечности действовали одновременно, ее требовалось немало. Поэтому на спине протеза крепилась пластина сорок на тридцать сантиметров для поглощения солнечной энергии. Конс не хотел, чтобы однажды из-за каких-то батареек ему сперва пришлось двигаться все медленнее, а потом и вовсе остановиться. Мысль о том, что он был бы вынужден время от времени подзаряжаться от сети, ему не нравилась вовсе… У основания каждой конечности была встроена электронная схема, соединявшая ее с туловищем так же, как головные протезы с шеями. Разумеется, Конса предупредили, что он сможет совершать только простейшие движения. Он сможет ходить, но вот, как в гимнастике, описывать ногами круги ему вряд ли удастся.