Безголовые

Хорошо закрытый, протез напоминал манекен. Наружная часть обошлась дешевле внутренней. Протез обтянули светло-каштановым латексом, одинакового оттенка по всему телу, чего в жизни никогда не бывает. Оттенок этот напоминал легкий загар, к которому стремятся многие, отправляясь летом на пляж. В процессе работы над протезом постепенно исправлялись недостатки. Сильнее подчеркнули некоторые мускулы, убрали некоторые непристойные кости, хотя сказать, что делалось это с намерением создать совершенное тело, было бы неправильно. Оно получилось красивым, но без особых претензий. И так же, как и у мужских манекенов, в одежде с бирками выставленных в витринах магазинов, у Конса на месте гениталий находилось не их буквальное воспроизведение, а что-то вроде небольшой выпуклости, которая под плавками должна была создавать видимость наличия полового члена. Кроме того, протезист не стал делать анальное отверстие, а привинтил маленький болтик, на случай, если понадобится прицепить какие-нибудь приспособления, что, впрочем, было не к спеху.

Словно тест-пилот гоночного автомобиля, работающий, чтобы подсказать механикам необходимые доработки в машине, Конс провел много часов с протезистом, участвуя в испытаниях протеза, высказывая мнение по той или иной его части, по той или иной функции своего будущего тела. Поэтому он не был удивлен в тот день, когда, помещенный на протез, сделал свои первые шаги: раньше он несколько раз падал, когда у механизма наступала перегрузка и протез становился неуправляемым, а некоторые его части выходили из строя. Конс не был удивлен, но чувствовал себя счастливым. Движения его оставались прерывистыми, походкой своей он донельзя напоминал робота, но вид лица, такого человеческого, улыбающегося и при этом даже несколько взволнованного, смягчал резкость движений.

Консу фактически пришлось заново учиться ходить. Первое время ему требовалось пять минут, чтобы пройти десять метров — и то только благодаря предельной концентрации. Конса часто спрашивали, чувствует ли он свое тело, поскольку ведь он им управляет; и он отвечал утвердительно.

— Такое ощущение, словно у меня на шее висят большие тяжелые гири и мне нужно силою мысли согласовывать их движения…

Однажды Конс натолкнулся на одного из родительских соседей, от которого Этель скрыла правду о сыне. Человек протянул руку Консу, но прошло несколько секунд, прежде чем у того получилось запустить процесс рукопожатия, и в течение этих нескольких секунд сосед Этель задавал себе вполне законные вопросы о состоянии Конса. Внезапно локоть Конса распрямился и его раскрытая ладонь (стоит сказать, что пальцы Конса не были особенно подвижными, а сгибал он только большой) встретилась с уже давно протянутой рукой. Последовавшее за этим рукопожатие было, наверное, самым загадочным в жизни соседа Этель, который знал Конса еще совсем маленьким мальчиком.

— Как дела? Все в порядке? — спросил он, подозревая, что его вопрос может показаться смешным.

— Да, все в порядке, — ответил молодой человек, чья неподвижность говорила скорее об обратном, о том, что с ним далеко не все хорошо.

Мужчина еще долго смотрел вслед Консу, пытаясь понять, зачем тот нацепил себе на спину какую — то солнечную батарею.

Несмотря на эти неприятные встречи, весьма, впрочем, незначительные и, в конечном счете, гораздо менее тяжелые для Конса, чем в то время, когда он был всего лишь головой, несмотря на несколько падений, не имевших серьезных последствий, прогресс был налицо. Разуму удалось подчинить себе машину, а постоянные тренировки делали движения молодого человека все более и более мягкими и слаженными. У Конса стало получаться управлять своим телом с удивительной ловкостью. А некоторые движения, как, например, рукопожатие, он научился осуществлять с поразительной естественностью. Конечно, избегать перебоев в работе механизма оказалось сложнее, но Конс научился легонько встряхивать ногой — так, чтобы отдавалось в туловище, — и благодаря этому приему ему частенько удавалось избежать «зависаний».

Иногда за столом никто и не замечал разницы между Консом и остальными людьми, если не считать того, что молодой человек почти ничего не ел и не пил, ограничиваясь ложечкой одного блюда, ложечкой другого и буквально несколькими каплями воды.

Уже через два месяца Конс проходил свои контрольные десять метров быстрее чем за минуту. Ему даже почти не требовалась помощь, чтобы спускаться по лестнице.

Он жил теперь с Беби Джен. И каждый вечер именно она открывала маленький ящичек, расположенный на месте солнечного сплетения, и очищала его от продуктов жизнедеятельности головы-Конса. Именно Беби Джен мыла молодого человека, то есть брала ватку и, смочив ее в спиртовом растворе, протирала запылившийся за день латекс протеза.