Беженец

Йозеф не понимал, почему мать ничуть не расстроена, почему ни о чем больше не заботится. Их вот-вот вернут в Германию. Обрекут на смерть.

Йозеф позволил утащить себя к двери, но тут же вырвался:

– Нет, мама. Я не могу.

Она грустно улыбнулась и прошмыгнула мимо прислонившегося к косяку Отто Шендика.

– Тебе следует послушать мать, мальчик, – сказал тот. – Это твои последние свободные дни. Наслаждайся, пока можешь. Когда вернешься в Гамбург, о тебе больше никто не услышит.

Йозеф, не отвечая, вернулся к бушевавшим пассажирам. Гнев его поднимался подобно приливной волне. Должно быть то, что они смогут сделать. То, что сможет сделать он.

Познер, пассажир, который высказался в зале, отвел его в сторону.

– Ты Йозеф, сын Аарона Ландау, верно? Мне очень жаль, что с твоим отцом так получилось, – начал он.

Но Йозеф слишком устал выслушивать соболезнования.

– Да. Спасибо, – буркнул он в ответ, пытаясь отойти подальше. Но Познер схватил его за руку.

– Ты был среди тех детей, которые ходили на мостик и в машинное отделение, верно?

Йозеф нахмурился. К чему он клонит?

– Ты стал мужчиной. Твоя бар-мицва была в первую субботу на корабле.

Йозеф выпрямился, и собеседник отпустил его руку.

– И что? – спросил он.

Мужчина оглянулся, убедившись, что их не подслушивают.

– Группа пассажиров намерена атаковать мостик и захватить заложников, – прошептал он. – Вынудить капитана высадить нас на побережье Америки.

Йозеф не верил ушам. Наконец он покачал головой.

– Ничего не получится, – сказал он.

Он видел, как велика команда судна, и знал, что думают о евреях те, кто работает внизу. Они не сдадутся без борьбы и к тому же знают судно лучше любого пассажира.

– Разве у нас есть выбор? – пожал плечами Познер. – Мы не можем вернуться. Твой отец это знал и поэтому сделал то, что сделал. Если мы победим, значит, получим свободу. Если проиграем, мир, по крайней мере, поймет, как мы отчаялись.

Йозеф опустил глаза. Если они проиграют – вернее, когда они проиграют, – капитан уж точно поведет судно в Германию, а потом Познера и остальных неудачливых угонщиков отправят в концлагеря.

– Почему вы говорите мне все это? – спросил он.

– Потому что ты нам нужен. Нужен, чтобы показать дорогу на мостик.

Изабель Неподалеку от побережья Флориды. 1994 год

5 дней вдали от дома

Майами.

Это было похоже на сон. На сверкающее видение небес. Словно Иван открыл для них врата. Все потрясенно уставились на огоньки, будто не думали, что смогут их увидеть.

Когда яркие точки на горизонте превратились в смутные силуэты зданий, дорог, деревьев и не осталось сомнений, что впереди Майами, все заплакали и стали обниматься.

Изабель снова горевала по Ивану: он был так близко и не доплыл. Но ей стало чуточку легче: теперь она доберется до Америки. От этого она чувствовала себя виноватой и всхлипывала еще громче. Как она может скорбеть по Ивану и в то же время радоваться за себя?

Дзинь. Что-то согнулось и треснуло под ногой отца. Лодка накренилась. Вода полилась из новой трещины в корпусе, и ощущение легкости внезапно исчезло. Лодка тонула.

– Нет! – крикнул папа и наклонился, чтобы заткнуть дыру, но ничего не сумел сделать.

Вес самой лодки и пассажиров, очевидно, теперь просто разрывал ее. Все переползли на нос, но корма под тяжестью мотора опускалась ниже и ниже. Верх бортов был почти вровень с водой. Если волна захлестнет лодку, они утонут.

Или погибнут, как Иван.

Когда вода стала наполнять лодку, Изабель ужаснулась. Она не могла утонуть. Не могла исчезнуть в волнах, как Лита. Как Иван. Нет! Нет!

– Вычерпывайте воду! – крикнул дед.

Мама лежала на носу судна, дальше других от поднимавшейся воды. Теперь она дышала чаще и глубже.

Все остальные схватили банки и чашки, но едва ли это могло помочь. Слишком много воды. Слишком большая тяжесть.

Мотор!

Изабель неожиданно вспомнила, как ослабли державшие его болты, и бросилась на корму, чтобы вырвать их голыми руками. Когда это не удалось, она повисла между мотором и скамьей и стала изо всех сил бить по нему ногами.

– Чабела! Оставь мотор в покое и помоги нам вычерпывать, – позвал отец.

Изабель, не обращая на него внимания, ударила снова. И тут Амара присоединилась к ней. Они действовали сообща, пока Изабель не почувствовала, что влажное дерево вокруг болтов подалось. Мотор свалился на дно лодки, закрыв лицо команданте Фиделя Кастро.

«БОРИСЬ ПРОТИВ НЕВОЗМОЖНОГО И ПОБЕЖДАЙ», – подумала Изабель.

– Раз, два, три, – скомандовала Амара. Они подкатили мотор к борту и почти перекинули в океан, но Изабель поскользнулась и с плеском упала в воду, покрывавшую днище лодки.

– Еще! – приказала Амара. – Раз, два, три!

Они стали поднимать мотор вверх, вверх, вверх, к краю борта. Суденышко наклонилось, в него хлынула вода. Лодка стала опускаться под их ногами, увлекая Изабель за собой в темные глубины, к Ивану и акулам…

– Нет, погодите! – крикнул сеньор Кастильо.

Изабель и Амара одним отчаянным рывком перевалили мотор через борт. Он камнем свалился вниз, и корма лодки выскочила из воды. Вес мотора больше не тянул ее на дно.