Беженка Луиза

– - Да неужели ж так и сказал? -- всполохнулась Татьяна.

– - Так и сказал. Девчонки, говорит, к себе не жди, и платить за ее науку ничего не будем -- потому не стоит.

– - У него хватит совести и на это, -- проговорил Мартын. -- Чванный мужик. Любит, чтобы во всем его верх был.

– - Но чем я виновата? Дочери его я желала добра. Она даже заплакала сейчас, как слова отца услыхала. Сына его я не знала. Разве я знала, что он на Митрофанушку похож?

– - Они это от непонятия, -- стараясь успокоить Луизу, проговорил Андрей.

– - Нет, они понимают. Это они оттого, что дурные люди. У вас кто сильный, тот и дурной. Нужно от вас сниматься да ехать в другое место…

– - Что ты, бог с тобой! -- испугалась Татьяна.

Андрей сразу побледнел, а у Наташки вдруг потемнели глаза стали заволакиваться слезами.

– - Ну, всякое лыко нельзя ставить в строку, -- успокаивающе сказал Мартын. -- На всякий роток не накинешь платок.

– - Зачем же они так поступают?

– - Настолько совести хватает. Только не все люди равны. Одни такие, другие и другие…

– - А в других ни зла, ни добра… обидят тебя, и никто не заступится.

Луиза разволновалась, встала и пошла вон из избы. Хозяева остались подавленные, невеселые.

– - А ну, как он, правда, в волостное подаст? -- высказала свое опасение Татьяна.

– - Ну, вот еще! -- уверенно выговорил Мартын. -- С какими глазами-то? Будет того, что поговорит.

– - В волостное подать он не имеет права, -- убежденно проговорил Андрей. -- Чем она виновата? Что она, окромя хорошего, кому что сделала? Она нас на прямую дорогу выводит, мозги всем протирает, а тут какой-то самодур не знамо что говорит. Это совсем без совести!

– - Знамо так, -- согласилась Татьяна и, вздохнувши, добавила: -- А ну, как они, правда, из нашей деревни уедут?

– - Что ж, уедут и уедут. Не привязанные, -- равнодушно выговорил Мартын.

Наташка быстро вскочила с места и убежала в чулан.

И Андрей поднялся и стал надевать полушубок.

– - Ты куда? -- спросил Мартын.

– - Так, -- не своим голосом ответил Андрей и вышел.

– - Сохрани это бог, если они уедут. У нас у одних что пойдет! -- вздохнувши, выговорила Татьяна.

Мартын задумчиво молчал. Ему, видно, что-то пришло в голову, и он соображал.

Татьяна поглядела на него и, помолчав, -- промолвила:

– - Если попытать их под свое крыло взять?

– - Как?

– - А как следует, честным манером. Не миновать парню жениться: вот ему и невеста.

– - А она ему пара?

– - А чем не пара? Девка парню всегда пара, а хорошая девка тем паче.

– - Не нашей природы-то она.

– - Природа не важно, было бы согласье. А то будут жить-поживать да добра наживать.

– - Чего с такой не жить, -- согласился Мартын.

И, подумавши, опять проговорил: -- Что ж, можно закинуть слово. Какие речи услышим от них?..

– - Вот сберусь с духом, схожу…

X

Ни собралась с духом Татьяна не сразу. Выпустила она слово легко, но начать, что задумала она, -- вышло тяжело. У ней как-то прошла смелость. А в самом деле, подходящее ли это дело? Про Андрея она чутьем понимала, что для него в Луизе все, а для девушки будет ли в этом какой выход? Все-таки их семья серая, мужицкая. Все у них просто, не так, как они привыкли. Придется переиначивать уклад. И чем дальше, тем больше пропадала в ней уверенность в удачном окончании того, что она задумала. И у бабы меньше становилось смелости.

Но развязывать узел было надо. Андрей вернулся угрюмый. Ни слова не говоря, лег на коник, отвернулся к стене. У матери сжалось сердце, и она решила пойти к латышкам и завести разговор.

И только начало смеркаться, Татьяна тихонько перекрестилась и пошла к беженкам. Она шла с трепещущим сердцем. И когда вошла в избу, у ней немного отлегло в груди. В избе стоял сумрак. Беженки еще не зажигали огня. Они молча коротали время. Анна сидела на печи, а Луиза лежала на конике. Татьяна усиленно веселым голосом проговорила:

– - И вы сумерничаете. И у вас ничего не делают. А я пришла к вам было скуку разогнать.

– - У нас тоже много скуки, -- проговорила Анна, но осталась сидеть, как сидела.

– - А вам чего скучать была нужда?

– - Все беды. И дома беды, и здесь не радость. Какая может быть радость? Ведь только подумаешь…

– - А вы не думайте. От дум, говорят, сердце сохнет… Вы вот лучше послушайте, что я вам скажу…

Татьяна села на лавку, и хоть последние слова она выпустила свободно, но в груди у нее как-то похолодело. Говорить дальше нужны были большие усилия. Но она все-таки силы нашла и продолжала:

– - Мои мужики, как узнали, что с Луизой плохо торговцы обошлись, очень обиделись. И вас стало жалко, и на тех злоба. Правда, когда худой человек захочет кому зло сделать, он сделает. Особливо таким, у кого поблизости твердой заступы нет.

Татьяна почувствовала, что она подошла к тому, когда можно сказать самое главное, и ее опять взял какой-то страх, и она опять сделала усилие и решила скорей высказать то, зачем она пришла.