Безликая королева

— Мой отец начал подавлять во мне сущность мага ещё до рождения, а между тем заставлял прогрессировать зверя, часть, что досталась в наследство от Мисоры. Так звали женщину, которая меня родила, но я даже лица её не помню. Скажем так… Этцель не простой маг. Он может делать то, что не под силу остальным. А ещё сильнее та, что научила его этой мудрости. И я верю, что вместе мы сможем заполучить власть, которой достойны. Потому что править должен самый сильный, а разве людские короли сильны?

Гелата пожала плечами.

— Сильны по меркам людей.

— Но правят не только людьми.

— И ты готов пожертвовать собой ради того, чтобы воцарилась «справедливость сильных»?

К удивлению девушки, Элоф ответил без промедлений.

— Я для этого был рождён. У каждого должно быть предназначение, иначе его жизнь бесполезна. Моё в том, чтобы стать оболочкой Энэйн, чтобы постичь тайное знание. Для меня это честь, и я приложу все усилия, чтобы выйти из турнира победителем.

— А если ты проиграешь?

— Это невозможно.

Гелата невольно усмехнулась. Элоф говорил совсем как Этцель в её сне. Та же интонация. Та же непоколебимость в голосе. «Интересно, Энэйн удалось переубедить его? Если отец склонен ошибаться, то может, и его сын?»

— А вдруг? Допустим, среди людей найдётся воин сильнее тебя. Что тогда? Кто станет оболочкой Энэйн, если ты умрёшь?

Лицо Элофа помрачнело, и он презрительно сощурился, будто приготовился к схватке с обидчиком.

— Не умру, не посмею. На проклятой арене не будет никого сильнее меня. От Мисоры я унаследовал обострённые чувства, ловкость и скорость. Всю свою жизнь я посвятил обучению искусствам боя. Мой враг не успеет опомниться, как я уничтожу его. Я сниму голову Лонгрена с плеч и брошу в народ, после чего люди будут обязаны покориться. Ты увидишь, как враждующие кланы магов, наконец, объединятся под эгидой Энэйн. Эпохе людей придёт конец.

Гелата поджала губы. Она и сама всего лишь человек, так что воспринимать речи о том, что род её скоро будет покорён, было непросто. Что станет с ней после ритуала? Даже если она выживет, что потом? Куда денутся люди, утратив власть и землю? Куда пойдёт она, без гроша за душой и чьей-либо поддержки?

Алфрост позвал Элофа, и тот, не прощаясь, покинул девушку для продолжения прерванной тренировки. Она понаблюдала за ним ещё некоторое время. Юноша сражался хорошо. Противник ни разу не смог загнать его в невыгодное положение. «Может, свобода, о которой я мечтаю, так и не наступит? Будут ли свободны люди после того, как наш король падёт?» Мрачные мысли теперь не давали покоя, но к собственному удивлению, Гелата обнаружила, что улыбается.

Глава 83 Общий стол

После ритуала Периций проводил Наоми в её покои. Он принёс ей таз с водой, чтобы та могла отмыть кровь. Её платье было сожжено, а от трупа девушки избавились без посредничества Наоми. После той ночи королева слегла в лихорадке и целую неделю провела в постели, терзаемая свинцовыми видениями, задыхающаяся и бледная, как сама смерть. За ней ухаживали слуги и сам Периций, что приносил различные микстуры и отвары, уверяя девушку, что она в порядке и просто должна взять себя в руки. Однако Наоми долго не могла прийти в себя. Лонгрен ни разу не навестил её за это время, отчего девушке становилось ещё хуже. «Знал бы он, что я сделала ради него», — думала она, проливая в подушку слезы, когда слуги покидали комнату.

Поначалу Наоми терзалась навязчивыми видениями и не переставала мысленно вымаливать прощения у покойной и Геул. Ей казалось, что призрак Дефары поселился в её комнате, и только ждёт удобного случая, чтобы свершить месть. Делиться опасениями с Перицием Наоми боялась. Вдруг ритуал лишил её рассудка? Она мало спала и с каждым днём слабела, однако постепенно её мысли начали занимать и другие обстоятельства. Отсутствие мужа говорило о том, что он всё-таки нашёл себе здравую замену, и перед мысленным взором девушки вставало лицо ненавистной Мисоры. Она всё чаще вспоминала сцену, в которой застала их в тот первый раз. «Но он, наверняка, был уже не первый. Я ведь и раньше видела, как она выходила из нашей комнаты. Почему бы мне просто не убить её?» Именно ненависть к Мисоре и нежелание уступать заставили Наоми поправиться, и через неделю она впервые вышла из комнаты к завтраку.

Впрочем, вместо долгожданной встречи, её ждал неприятный сюрприз. Помимо мужа и членов совета, Наоми обнаружила за столом причину её долгих мук. Мисора не занимала места королевы, а располагалась чуть левее, однако то, что Лонгрен усадил за стол шлюху, так возмутило его жену, что Наоми готова была броситься на каждого здесь присутствующего. Она прошествовала к своему месту с побелевшим от гнева лицом, и несомненно, привлекла всеобщее внимание отчётливым стуком каблуков. Лонгрен, увидав жену, приподнял кубок с вином.

— Тебе наконец, стало легче? Я рад, мы выпьем за это.

Наоми остановилась между своим стулом и стулом Мисоры. Та, казалось, немного сконфузилась от появления королевы и бросила вопросительный взгляд на Лонгрена.