Безликий и Чудовище (СИ)

На красочные декорации упал свет, и вот, меж ними начали ходить, бегать и временами плясать (по ходу сюжета) люди, повествуя об уже давно известной молодым принцам истории. Пусть было и так, но вот лично Бальтазару всегда хотелось увидеть не просто черно-белые строчки, а живое исполнение. Наверное, даже несмотря на его, бесспорно, богатое воображение, именно поэтому он до сих пор любил книги с картинками. И пусть его старшие братья-близнецы всё не унимались, пусть, хоть и притихший, но всё же гомон в зале мешал слушать выступление, пусть пара актёров в замызганных и нестиранных костюмах, видимо, чисто для храбрости, перед своим выходом хлебнули лишнего и путались в словах — это всё ничего. Бальтазар никогда не пожалеет, что всё-таки решился приехать туда в тот самый вечер. Потому что именно в тот самый вечер, на двадцатой минуте представления, в полутени, словно робко восходящая молодая звезда, главных героев, на сцену выпорхнул… ангел.

Это была роль не то что не первого, но даже и не второго плана, но один лишь случайный взгляд на это вместилище человеческой души заставило Бальтазара напрочь забыть о том, зачем он сюда пришел и что он тут делает. Её нельзя было назвать красавицей… Она не была похожа на тех излюбленных золотоволосых и голубоглазых красавиц, которые невинными ночными бабочками порхают над сценой и вызывают тем самым неприкрытое умиление и даже сочувствие окружающих, как к осиротелому ребёнку. Мало кого вообще может украсить вышеописанная внешность… Светло-голубые глаза так вообще чаще всего напоминают пустой бассейн, освещенный со всех сторон, что только еще жирнее подчёркивает всю его неглубокость, что приводит лишь к разочарованию. У этого невиданного существа напротив — глаза были тёмные. Темнее самого тёмного шоколада. И прищуренные. Причём это явно не была не причудливая особенность внешности, а родовое, то есть девушка пришла издалека.

Как уже говорилось, не была она красавицей: лицо было круглое, и походило на смуглую луну, в плечах она была широка, и оттого немного грубовата, из-под белой косынки выглядывала длинная черная коса, которая была похожа скорее на тугую веревку. Она была тёмным фоном, но лишь на таком фоне могут засиять звёзды первого плана. Так оно и было…

Бальтазар совсем не заметил, как поднялся с кресла и облокотился на перила ложи. Еще секунда ему понадобилась для того, чтобы осознать, что он практически не дышит. Через неопознанный звон в ушах со стороны слышались какие-то отрывочные возгласы. Перешептываются… Ну и пусть. Бальтазар бы себе просто не простил бы, если бы не взглянул бы на это явление ближе хоть на метр с небольшим. И она это явно чувствовала. Чувствовала пристальный взгляд сбоку. Но она не смела даже мельком взглянуть в ту сторону. Она не имеет права. За такое наказывают. И она терпела. Лишь бы не переволновалась… Лишь бы не запнулась, обрывая звон чугунного колокола её голоса, резко и четко распевавшего каждое слово… И она не запнулась.

Под завершающий аккорд, бойкая служанка звучно откусила кусок от сочного яблока, прямо перед носом распутного графа, и удалилась за сцену, и вместе с бурными овациями наконец-то отпущенный из лап этого дьявольского наваждения принц рухнул на кресло, точно сраженный еще одной пулей прямо в грудь.

Решение идти на сегодняшний бал, на котором, как уже и до этого знал Бальтазар, будут присутствовать ещё и актёры того самого театра, было предсказуемым. Хоть принц по началу не представлял, как он подойдёт к этой девушке и что будет ей говорить, но всем известное волшебное снадобье под названием «Валерьянка» тут же придало ему уверенности. Лишь бы она пришла…

И она пришла. Сначала Бальтазару подумалось даже, что ему показалось, но в конце концов ему всё-таки удалось меж летающих пышных платьев, больше похожих на слоёные торты, и среди силуэтов снующих там и тут благородных господ, особо не отличавшихся тонкостью своего тела, принц разглядел в уголке знакомое лицо.

На однотонном фоне особенно сильно выделялся её не слишком богатый наряд, наверняка взятый из реквизита театра. Но оно и хорошо. Это позволяло не потерять её в толпе. А хотя… Она и сама не особо куда-то торопилась уходить. Сидя среди подруг, она, как по ней было видно, сама не осознавала, что она тут делает.

После минутных колебаний, Бальтазар на ватных ногах двинулся к цели и по дороге то и дело озирался по сторонам, чтобы убедиться, что на него обращают не слишком много внимания. Пару раз заинтересовавшая его личность вроде-как даже взглянула на него, но не заметила.