Безликий (ЛП)

— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. Ты предполагаешь, что Лорел не твоя биологическая мать?

Винтер покачала головой. Ей никогда не приходило в голову, что у нее может быть другая мать. Или отец, ее отец…

Поморщившись, она мысленно отбросила эту возможность. У нее и так хватало проблем, не нужно выдумывать еще больше.

— Она изменяла папе, — прямо уточнила она. — И не один раз.

Эрика тяжело вздохнула, в ее темных глазах мелькнуло что-то похожее на сожаление.

— А-а.

— И это еще не все. — Теперь, когда Винтер начала, она не могла остановиться. Как будто только и ждала возможности выплеснуть негативные эмоции, которые бурлили в ней с тех пор, как она узнала о прошлом своей мамы. — Она тратила деньги, не имея их. Моему отцу пришлось продать свою коллекцию книг, чтобы оплатить ее счета.

Что-то мелькнуло в темных глазах Эрики

— Что-нибудь еще?

— Она не хотела меня.

Эрика вздохнула, как будто искренне потрясенная резкими словами Винтер.

— Это неправда, — прохрипела она. — Твоя мать любила тебя. Очень сильно.

— Откуда вы знаете?

— Она говорила мне.

— Разве не все матери утверждают, что любят своих детей?

— Послушай меня, Винтер, — настаивала Эрика, крепко схватив Винтер за руку. — Твоя мама не просто утверждала, что любит тебя. Она постоянно говорила о тебе.

От яростной настойчивости Эрики Винтер невольно стало легче. Очевидно, ее опасение, что она стала нежелательной обузой, сильнее давило на нее, чем Винтер хотела признаваться. Даже самой себе.

— Вы двое были близки? — спросила она свою собеседницу.

В глазах Эрики появилась грусть и ностальгия.

— Когда я приехала в Ларкин, меня взяли на работу консультантом в колледж Гранта. Я стала их первым психотерапевтом, и несколько профессоров считали мою должность пустой тратой средств. Не сильно помогло и то, что я выглядела на шестнадцать лет и явно переживала из-за своей первой профессиональной должности. — Эрика решила не углубляться в воспоминания об общении с высокомерными придурками, которые, несомненно, относились к ней с едва скрываемым презрением. Винтер выросла в окружении академических кругов и этих чопорных профессоров, которые не одобряли никаких перемен. Даже если они шли явно к лучшему. — Именно твоя мама болтала со мной на этих скучных академических вечеринках и начала приглашать меня на ланч. Даже иногда на ночь. Ей единственной, казалось не плевать на мое одиночество, и она попыталась сделать так, чтобы я почувствовал себя желанным гостем.

Винтер жадно впитывала картину, которую Эрика рисовала о Лорел Мур. Последние несколько дней сильно омрачили память о ее маме. Из любящей родительницы Лорел превратилась в эгоистичную, мелочно жестокую женщину, которой нет дела ни до чьего счастья, кроме своего собственного. Но теперь становилось очевидно, что она проявляла доброту и участие. По крайней мере, когда этого хотела.

— Вы знали о ее романах? — спросила Винтер. Она не испытывала извращенного интереса к любовникам своей матери. Ей хотелось бы выкинуть эту мысль из головы. Но если один из них ответственен за смерть Лорел, то Винтер должна суметь защитить себя.

— Я подозревала, но мы это не обсуждали, — пробормотала Эрика.

— До вас доходили какие-нибудь слухи?

Эрика нахмурилась, явно испытывая беспокойство. Она занималась терапией Винтер больше года. Достаточно долго, чтобы у нее появилось желание ее защитить.

Наконец, она пожала плечами.

— Вокруг Лорел всегда ходили слухи. Люди утверждали, что у нее роман с профессором искусств…

— Доктором Пейтоном?

— Да. А также с соседом, когда твои родители переехали из квартиры в дом, с курьером и даже с одним из студентов, которых она учила в летнем художественном лагере. — Эрика с отвращением покачала головой. — Большинство из тех, кто распускал сплетни, просто завидовали и пытались запятнать ее репутацию.

Винтер сделала мысленную пометку навести справки о докторе Пейтоне. Она уже знала, что курьер, Макс, мертв. Ей придется провести небольшое расследование, чтобы выяснить, кто мог быть соседом ее родителей и тем студентом.

Дрожь пробежала по ее телу. Она не хотела допытываться, кто мог быть настолько хладнокровным, чтобы так просто взять и выстрелить в ее мать. Но какой у нее выбор?

— Мой дедушка сказал, что она была беспокойной, — сказала она, пытаясь подавить воспоминания о той ночи, когда убили ее маму. От этого кошмары стали еще хуже.

Эрика обдумала свой ответ.

— Лорел отличалась бурной эмоциональностью, — наконец сказала она.

— Что это значит?

— Лорел жила со страстью, которая иногда доводила ее до крайностей, — уточнила доктор Томлин. — Она могла быть дико счастлива в один момент, а затем впадать в такую ярость, что начинала швырять все, что попадалось ей под руку, в следующую секунду. Она была очаровательной, непредсказуемой и безнадежным романтиком. — Эрика опустила ресницы, но не раньше, чем Винтер увидел боль в ее глазах. Она действительно оплакивала свою подругу. — Я не уверена, что твой отец понимал, почему она не могла быть довольна, как жены других профессоров. Или почему постоянно искала развлечений.