Безлюдная земля на рассвете

Это было создание людьми другой природы, искусственной. Она создана из жажды бессмертия, которого в природе нет. Из деятельности другой, свободной воли живого существа, приспосабливающего природу для себя. Эта искусственная природа далеко ушла от той естественной, где все рождается слепой энергией, и разрушается. Может быть, поэтому так опасно балансирует текучая человеческая энергия над бездной, и может сорваться? Фауст не представлял, что, роя плотину, роет себе могилу, сказал кто-то. Гете догадывался, что логика разума может создать чудовище, и наука выроет могилу человечеству.

В какой-то точке наш искусственный мир должен был сливаться с развитием в космосе, и становиться не таким значимым. Как самолет становится неразличимым с птицей. Хотя иногда снова могли победить зловредные вирусы, борющиеся в нем.

Как гармонизировать естественную природу с искусственной, чтобы упрочить существование человека? Неужели это его единственный путь – родиться и разрушиться, раствориться в природе, несмотря на ухищрения выделиться из нее, став бессмертным? Или возможно изменить саму природу рукотворно, высшим ее достижением – сознанием, изменить так, чтобы она пошла по пути осознанного творческого созидания бессмертия?

Как соединить тенденции естественного и искусственного развития? Слиться с космосом? Но в нем есть созидание и разрушение (созидание я понимаю как ту катастрофу, из которой определяется устойчивое твердое плато, благоприятное для жизни).

Да мыслимо ли исправлять миры?
Какая мука у звезды сверхновой,
Когда поля вопят, летя во взрыв,
Чтоб стихнуть в бездне пылью одинокой?
Они сражались до конца, дыша,
Но подчинились бытия движенью.
И мы, свободной волей жизнь круша,
От боли корчимся, ища спасенья.
И открываем связи с той звездой,
Как будто тем помочь себе мы можем…
А может быть, и наше поле ждет
Та боль свободы взрыва безнадежной.

В молодости у меня было несколько приятелей, стремившихся к писательству. Мы спорили о путях модернизма и архаики, деревенской и городской прозе, о дальнейшем переходе литературы к документальной прозе, и клипам блогеров. Мы твердо стояли лицом к вечности. «Ты вечности заложник у времени в плену».

Какая чушь! Тенденция к разрушению победила.

Не стало времени, даже вечности, мы теперь не мыслим теми категориями. Нет времени, а есть лишь обширные пространства, которые надо открыть и освоить. И в человеке возникает некая необычная сила для спасения. Она действует без участия сознания – что-то щелкает в мозгу и замедляется время, и человек может спокойно идти по углям босыми ногами в жару костра, уворачиваться от неминуемого столкновения со сминающей все силой, или не спеша жонглировать в остановленном миге времени сразу десятью предметами.

Тогда что же такое волнующая меня рассветная розовая заря?

16

От Майка пришли известия, что на той стороне планеты он тоже создает полис-государство. Там оставшиеся люди пошли по западному пути, проложенному прежней цивилизацией. Пассионарии начали новое освоение Дикого Запада, развернув зеленое знамя индивидуализма.

Майк сообщал, что хочет создать такой политический строй, какой «русские» считали бы нормальным для жизни, куда стремились бы сбежать на «ПМЖ». Во всяком случае, так мы поняли из его дружеских отчетов.

Здесь же, на нашем полушарии, обнаружились в лесах и у рек одичавшие племена, у кого были отнюдь не мирные намерения. Они небольшими волнами накатывались на наш город-полис, но наша добровольная дружина отгоняла нападавших. Граждане называли их «варварами».

Михеев почему-то уверился, что варвары хотят прибрать к рукам нас, потому что мы мягкие, сомневающиеся, не принимающие прямолинейных убеждений, позволяем споры, протесты и внутренние конфликты.

– Враги окружают нас! Мы являемся маяком, который мешает их вождям завоевывать сознание людей и пространства.

Павел вопрошал:

– Почему мы считаем, что они враги? Они такие же, как и мы, остались одиночками в разных регионах земли, в таком же положении. И так же страдают от голода, мерзнут, и ждут помощи и тепла.

– И так же боятся нас, как мы их, – сказал Марк.

Я взмолился:

– Нельзя начинать с недоверия! Надо внушить им, что мы хотим им помочь! Это точка, откуда в начале возникновения человечества началась раскрутка недоверия.

– Чем помочь? – изобразил горечь Михеев. – У нас самих ничего нет.

Юдин усмехнулся:

– Идти против законов природы – сумасбродство.

***