БЕЗМЕРНО СЧАСТЛИВАЯ. Св. блаж. Матрона Московская. Жизнеописание

«Матушка Матрона всю жизнь боролась за каждую приходящую к ней душу, — вспоминала потом Зинаида Жданова, — и одерживала победу. Она никогда не сетовала, не жаловалась на трудности своего подвига. Не могу себе простить, что ни разу не пожалела матушку, хотя и видела, как ей было трудно, как она болела за каждого из нас. Свет тех дней согревает до сих пор. В доме перед образами теплились лампады, любовь матушки и её тишина окутывали душу. В доме были святость, покой, благодатное тепло. Шла война, а мы жили как на небе».

Вот одна из последних историй, случившихся в ждановский период жизни блаженной, — уже после войны. Её рассказал житель Себина Василий Михайлович Гуськов:

— Я тогда работал в Москве на заводе, отец мой жил у меня, а мать забрали. Матрона тогда жила у инженера Жданова, на Староконюшенном переулке. Он был инженером по кессонным работам. Матрона жила одна у Евдокии (девичья фамилия Носкова) в сорокаметровой комнате. Там был иконостас, старинные лампады, занавески тяжелые. Дом был деревянный, львы на воротах. Часть дома у инженера конфисковали и поселили людей. Я пришел к Матроне, рассказал ей, что арестовали мать. «Отпустят, — говорила Матрона. — В чём она виновата? Она не в чём не виновата. И отпустят».

По молитвам Матроны мать Василия Михайловича в скором времени была отпущена на свободу.

После войны односельчане по-прежнему навещали свою великую землячку: это видно и из рассказа Василия Михайловича, и из воспомниания Анны Филипповны Выборновой:

— Много раз я к ней ездила. Однажды поехала я к ней с двоюродной сестрой. Я с Матрюшей побеседовала, она надо мной молитвы читала… А двоюродная сестра молчит, язык — у неё словно прирос во рту. Матрюша ей говорит: «Что язык-то убрала? Дома, небось, ругаться матерно можешь, а тут примолкла!» Сестра помолчала и отвечает: «У меня язык куда-то ушёл, я не могу говорить». Она решилась спросить только про мужа, но Матрона ей ответила: «Думай сама». Сестра затрусила и ничего больше не могла спросить: ни про мужа, ни про брата, — а они оба не пришли после войны. Тогда Матрона сказала ей: «Брат живой и мужа твоего всё время поминаю, муж тоже живой». И правильно, так всё и оказалось. Брат потом ещё много раз ко мне приезжал.

Ещё одна односельчанка (Анна Филипповна Выборнова) говорит:

— Одна женщина из Себино, по имени Валентина, работала в Москве у судьи секретарем. А начальник советовал ей идти поработать на базу, и подбивал её воровать: «Может, когда чего возьмёшь». Решила она пойти к Матроне и узнать, перейти ли ей на другую работу, а Матрона говорит: «За большой получкой не гонись, как работаешь, так и работай. Найдётся тебе и побольше зарплата». Тогда начальник предложил другому своему секретарю перейти на базу. Та согласилась, а Валентина встала на её место с зарплатой побольше. Пришла Валентина к Матроне: «Теперь получаю больше». — «Вот видишь, а та работа была не твоя». А вторая девушка отработала в кладовой только три месяца: один раз какие-то две баночки с чем-то унесла — и за эти баночки получила три года. Валентина Матрону благодарит: «Бабушка, большое тебе спасибо. А той ведь три года дали». — «А я знала, что это не твоя работа, это её место было». Однажды (это после войны было) приехала я к ней в Москву. Наш храм в Себино был закрыт, и мы хлопотали об открытии у митрополита Крутицкого и Коломенского — я была у владыки на приёме. Потом пошла к Матроне, а она говорит: «Ты больше не езди, вашу церковь откроют, будет служить монах». И правильно: приехал монах, отец Евлогий, но послужил он недолго, только семь месяцев… Однажды приехала я в Москву к Матрюше, она мне говорит: «Езжай домой, вези колокол в церковь и икону «Покров Пресвятой Богородицы». — Я испугалась, что тяжело нести. А она говорит: «Как пёрышко понесешь, не учуешь». И довезла я. Колокол был серебряный, а как звенел!

13. СЛОВА БЛАЖЕННОЙ МАТРОНЫ

Не так много осталось в памяти людской духовных советов, которые блаженная Матрона давала своим чадам. Можно вспомнить каждый из этих советов, — тем более, что все они полны глубокой, боговдохновенной мыслью.

Матрона говорила: «Зачем осуждать других людей? Думай о себе почаще. Каждая овечка будет подвешена за свой хвостик. Что тебе до других хвостиков?» Осуждение страшный, чрезвычайно прилипчивый грех. Кажется невозможным прожить и дня, не осудив, хотя бы мысленно, кого-нибудь из ближних или дальних. Сто раз мы убеждались, что осуждаем людей за то, в чём сами грешны в высшей степени. Сто раз приходилось нам, осудив кого-то, вскорости самим впадать в тот же грех, — да с куда большим позором, чем те, кого мы так высокомерно осуждали… И всё-таки, мы не перестаём осуждать… Надо бы каждому из нас на стенах наших квартир написать аршинными буквами слова Матроны об овечьих хвостиках, — да поможет ли?..