Безмятежные годы

Запись в журнале сделана, новый урок объяснен, y стола Леонова рапортует Taucher'a. Вдруг - А..а..а..пчхи!.. громко так на весь класс. Андрей Карлович чихнул и торопливо полез в задний карман за носовым платком. Он встряхивает его прежде, чем поднести к носу. Шлеп-с! Поочередно падают и грациозно раскидываются в разные стороны две красавицы-розы. Андрей Карлович застывает в удивленной позе, на минуту забыв даже про свое желание высморкаться. Нам всем ужасно смешно, пуще же всех мне, которая знает настоящее происхождение этих цветов. Сама Ермолаева яркостью своих щек давно уже перещеголяла их пышную окраску.

- Aber, mein Gott! - наконец, все же высморкавшись, произносит Андрей Карлович: - кто же это мне такой приятный сюрприз устроил? На старости лет мне начинают розы подносить, - смеется он. - Надо спрятать эти прекрасные цветы, так как подобные счастливые случаи в моей жизни встречаются не часто. - Он поднимает цветы.

- Это, верно, от них и платок мой так прекрасно пахнет, только немножко сильно… А..а..а..пчхи!.. - несется опять по классу.

Ермолаевой теперь проходу не дают, все дразнят ее, что ради Андрея Карловича она изменила Светлову. Я, конечно, не выдала ее, но некоторые заметили y нее пунцовые розы, которые потом очутились в кармане инспектора, - сообразить не трудно.

- Вот досада, ошиблась пальто! - стонет Лиза. - Столько духов вылила и не туда!

Да, порция была возлита основательная, в скупости Ермолаеву упрекнуть нельзя, зато же она и вознаграждена: Андрей Карлович пахнет точь-в-точь, как она, только покрепче, все же неоспоримо, что y него с ней теперь много общего.

Все происшествия дня, по обыкновению, целиком выложила мамочке. Она много смеялась, и ей очень понравился поступок Светлова.

- Нет, положительно, ваш Дмитрий Николаевич мне очень нравится, - говорит она.

Все это прекрасно, но почему y меня так страшно болит горло да и голова тоже?

Какое y Дмитрия Николаевича милое лицо, когда он улыбается!

Глава XVIII

Болезнь. - Сближение с Верой. - Экзамены.

Почти три месяца не брала я пера в руки, ведь это целая вечность. Все началось с боли головы и горла, на которые я, как только что заметила, жаловалась еще в последний раз в своем дневнике; затем пошло дальше хуже и разразилось скарлатиной, да какой! Со всякими возможными осложнениями. Одно знаю, можно было приятнее и полезнее провести время. Два месяца пробыли мы с мамочкой в Вавилонском пленении, все бежали от нас, как от зачумленных.

Бедная мамочка! Что вынесла она за это время? Всякий раз, приходя в себя, я видела ее неизменно сидящей возле меня, всегда терпеливой, ласковой, полной забот. За весь опасный период моей болезни - a был он очень продолжительный - ни разу не разделась она, так только прикорнет в своем сером халатике, свернувшись крендельком, где-нибудь в уголочке дивана, как мы с ней любим и умеем это. A сколько душой переболела бедная! Она говорит, что я страшно мучилась. Сама я помню только нестерпимую боль в горле и ощущение, что я вот сейчас, сию минуту задохнусь. Потом мне все мерещится картина, которая почти неотступно стояла перед моими глазами: высокая крутая гора, неровная такая, вся в ямках, точно в выбоинах; сверху донизу она сплошь покрыта маленькой, совсем светлой, веселенькой травкой, в которой копошатся малюсенькие беленькие человечки, точно гномики с молоточками. Вот они бегут, бегут с самой вершины горы, катятся, словно белые горошинки. Ближе-ближе ко мне. От ужаса дух захватывает. Вот они уже окружают меня и начинают все сразу ударять меня по голове своими молоточками, так больно-больно… Я взмахиваю обеими руками, разгоняю их, и они убегают скоро-скоро, ныряя в выбоинках горы; лезут выше-выше, я вижу только их спины. Но вот снова поворачиваются они ко мне лицом, и опять вереница беленьких человечков с бешеной быстротой несется на меня. Я в ужасе мечусь и рвусь со своей постели, так что мамочка едва может справиться со мной. Бедная мамуся! Зато же и похудела она! Вероятно, больше даже, чем я.

Господи, но какое счастье, что все страшное уже там, позади, что опять светло, мирно катится жизнь! У меня теперь так хорошо на душе, особенно хорошо: все радует, куда-то тянет и такое чувство, точно нечто большое, радостное ожидает меня.