Безмолвие девушек

Я была напугана. Была напугана с того дня, как пал Лирнесс. Нет, еще дольше – я жила в страхе годами. С тех самых пор, как первые города Троады пали под мечом Ахилла и с каждым сожженным и разграбленным городом война приближалась к нам. Но в ту ночь мной овладел ужас иного рода, сконцентрированный, как никогда прежде. Я знала, что мое присутствие в покоях Агамемнона выставляло его не в лучшем свете. Я служила постоянным напоминанием о ссоре, после которой греческое войско оказалось на грани поражения. Он более не желал меня в постели, и я была для него лишь разменной монетой в переговорах с Ахиллом Теперь же от меня и вовсе не было никакого проку.

Скажи ему, что может трахать ее, пока не переломит ей хребет…

Теперь ничто не мешало Агамемнону отдать меня воинам для общего пользования. Я знала, как живут эти женщины. Однажды видела, как две престарелые женщины копались среди крыс в отбросах в поисках еды. Собаки Патрокла жили лучше.

Я не знала, что мне делать дальше. Мне хотелось удалиться в женские хижины, но я не решалась уходить, пока Одиссей не отпустит меня. Кроме того, на мне по-прежнему было ожерелье из опалов. Одиссей избавил меня от раздумий, повелев принести болеутоляющего отвара из запасов Махаона. Я побежала к лазарету, смешала нужные травы в кувшине с крепким вином и помчалась обратно.

Одиссей сидел у огня в покоях Агамемнона. Он выхватил кувшин из моих рук и одним глотком опорожнил его наполовину. Аякс сидел на коленях подле него и снимал повязку с раны. Агамемнон молча расхаживал из угла в угол. Очевидно, Нестор призвал подождать с расспросами, пока Одиссею обработают рану. Я хотела помочь, но Агамемнон велел мне наполнить его кубок. Он раскраснелся и хмурил брови так, словно не мог поверить в происходящее.

Аякс наконец наложил на рану чистую повязку и поднялся. Агамемнон тотчас спросил:

– Он точно понимает, что я ему предлагаю?

– Да, – ответил Одиссей усталым голосом.

– Одну из моих дочерей в жены?

– Да. – Неловкая пауза. – Конечно, он заверил, что это честь для него…

Нестор бросил взгляд на Аякса, но тот лишь пожал плечами.

– И все равно отказал? Он удосужился объяснить, почему?

– Это не его война, он ничего не имеет против троянцев, они не угоняли его скот, не жгли его полей и никогда… не уводили его жен.

– У него и жены-то нет!

Одиссей кивнул в мою сторону.

– Так он говорил о ней.

– Вот как? – удивился Нестор. – Хм…

– И если прежде он гнался за почестями и славой, то теперь это в прошлом. Ничто не стоит его жизни.

– На него это совсем не похоже, – заметил Нестор. – Ты уверен, что говорил с Ахиллом?

– И он отплывает домой.

– Опять? – Нестор фыркнул.

– Он не отплывет, – сказал Агамемнон. – Пока не увидит меня на коленях перед Приамом.

Одиссей хмыкнул.

– На коленях перед ним, я полагаю.

– И ему нет дела, что гибнут греки?

– Никакого.

– Он не человек, – выпалил Аякс.

– Какой из него человек, – согласился Агамемнон. – Его мать – рыба.

Нестор тонко улыбнулся.

– Я бы сказал, морская богиня.

– Неважно. – Агамемнон забрал у меня кувшин и налил себе еще вина. – Что он вообще имел в виду? Ничто не стоит его жизни… Вот что бывает, когда головорез вроде Ахилла пытается думать.

– Нет смысла теперь рассуждать об этом, – сказал Нестор. – Он дал ответ и не собирается менять своего решения. Вопрос в другом: что нам делать?

– Мы сможем к вечеру спустить корабли на воду? – спросил Агамемнон.

– Что, бежать? – вскинулся Аякс.

Нестор не обратил на него внимания.

– Они нападут. Разве что попытаться спустить корабли на воду и отбиваться… Нет, нам остается только одно.

– Драться, – сказал Аякс.

– Да, – произнес утомленно Нестор. – Драться.

Повисло долгое молчание. Агамемнон переводил взгляд с одного на другого, словно ждал, что кто-то найдет выход.

– Мирмидоняне еще с нами, – промолвил Нестор.

Агамемнон взглянул на него так, словно старик окончательно выжил из ума.

– Полагаю, они поддержат Ахилла.

– Ну не знаю… Происходящее им не по нраву. Когда Ахилл сказал: «Меня оскорбили, мы отплываем домой», – их это устроило. Но этого они не понимают. Сидеть в сотнях миль от дома и ничего не делать?

– Они почитают Ахилла, – сказал Аякс. – Они никуда не пойдут без него.

– Он прав, – согласился Одиссей. – Ахилл ведет их в бой.

– Нет, – возразил Нестор. – Ахилл воодушевляет их.

Агамемнон задумался.

– А за Патроклом они последуют?

– Сомневаюсь, – сказал Одиссей.

– А я уверен, – сказал Нестор. – Он неплохой воин – и превосходный возничий. Мирмидоняне уважают его.

– Да, только есть один изъян, – заметил Одиссей. – Он даже подтереться не может, не спросив позволения у Ахилла.

– Откуда тебе знать? Мы не знаем, что происходит между ними за закрытыми дверьми. Никто не знает.

Одиссей ухмыльнулся.

– Думаю, все знают, что между ними происходит.

– В любом случае, – произнес Агамемнон, – это может сыграть нам на руку. Патрокл – сын царя. Неужели он хочет войти в историю как катамит[1] Ахилла? Потому что к этому все идет…

Аякс залился краской.