Безмолвие

И они были жуткими. Размером с крупного котенка, кожистые крылья размахом примерно вдвое больше тела, чешуя или шкура тошнотворного бледно-желтого цвета, длинный хвост, похожий на несколько расщепленных щупалец, огрызки ног в нижней части тела и зубы. Я разглядела зубы, еще когда твари пролетали мимо, потому что они были обнажены. Маленькие, но сверкающие, губы оттянуты назад, словно складки кожи, и разинутая пасть, готовая напасть, вцепиться, сожрать. И страшнее всего была их неестественность. Этих существ просто не должно было быть здесь. Они были похожи на оживший рисунок чудовища, сделанный ребенком: все причуды исчезли, остались только ужас и уродство. Веспы напомнили мне глубоководных рыб, безобразных, незрячих. Я всегда принимала природу такой, какая она есть; если мы смотрели по телевизору передачу о живой природе, в которой львы ловили зебру, и мама делала какое-то замечание насчет бедного существа, я отвечала, что львам тоже нужно жить. Но эти твари…

Они разбили вдребезги естественное равновесие. Это какие-то мутанты. Эпидемия чумы.

Вдоль «Чероки» не спеша пролетел весп, размерами крупнее остальных. Вероятно, сначала я увидела молодняк, но это определенно была взрослая особь. Задев крылом по стеклу, весп оставил на нем влажный размазанный след, и Отис оскалился.

Взяв его за голову, я шепнула, очень тихо:

– Отис, не надо!

Почувствовав рукой вибрацию рычания, я оглянулась на остальных.

Все в ужасе смотрели на нас с собакой, широко раскрыв глаза. Джуд плакал, втиснувшись в промежуток между передними сиденьями, чтобы мама могла его обнять. Наши родители сдержали свое обещание и развернулись на сиденьях, чтобы мы могли видеть друг друга. Линна сидела, распрямив спину, у противоположной двери, играя желваками. Она казалась сильной. Я всегда думала о ней так, и сейчас ее взгляд оставался холодным, на лице застыла решительность.

Мама держала ружье направленным вверх.

Папа перевел взгляд с меня на собаку, затем, поймав мой взгляд, беззвучно произнес:

– Уйми его!

Обернувшись к багажному отделению, я медленно, осторожно привлекла Отиса к себе. Сначала он сопротивлялся, затем сам отдался в мои объятия. Я почувствовала у него глубоко в груди рычание, но он больше не скалился.

Что-то ударилось в «Чероки». Ощутив, как содрогнулся кузов, я подняла взгляд и успела увидеть смазанное пятно на заднем стекле. Еще три или четыре веспа приземлились туда же, стараясь ухватиться за стекло своими странными выростами на брюшке. Не удержавшись, они упали и улетели прочь.

Это было подобно начавшемуся снежному бурану. Вниз по склону холма хлынули веспы, скользя из стороны в сторону, лавируя между торчащими из земли камнями и деревьями, время от времени останавливаясь, чтобы покружить над чем-то, что их заинтересовало, после чего двигаясь дальше. Я увидела, как некоторые из них ловят в полете птиц, повторяя их траекторию, после чего набрасываясь на них. Один весп спикировал на землю, и тотчас же еще несколько тварей устремились следом за ним к невидимой добыче.

Сначала это были лишь разрозненные группы, но буквально в какие-то считаные минуты налетели целые полчища.

Одно существо, подлетев к «Чероки», мягко ткнулось в стекло рядом с мордой Отиса.

Собака залаяла.

– Отис, не надо, не надо! – прошептала я, но было уже слишком поздно.

Отис словно обезумел, перестав обращать внимание на все кроме веспов. Не переставая лаять, он тыкался мордой в стекло, стараясь схватить зубами создание, висящее с противоположной стороны. Весп быстро взмахнул крыльями, скользя щупальцами по стеклу, затем нашел какую-то опору ниже. Затем его тело напряглось и изогнулось, повинуясь сильным мышцам, и он провел зубами по стеклу, оставляя глубокие царапины. Подоспели другие веспы.

Схватив за плечо, папа развернул меня лицом к себе.

– Сделай так, чтобы он умолк! – сказал он, и я увидела, что все страшно перепуганы. Джуд забрался на переднее сиденье к маме, Линна откинулась назад, схватившись за лицо. Позади нее три веспа ударили в стекло и принялись его царапать.

Я привлекла Отиса к себе и, перевесившись через спинку сиденья, прижалась губами ему к уху, повторяя: «Отис, не надо!» В эти слова я вложила столько повелительности, сколько смогла.

Вырвавшись, собака прыгнула на заднее стекло, к которому уже прилипли несколько веспов. Отлетев от стекла, она растянулась на полу багажного отделения и тряхнула головой, разбрызгивая слюну. Затем Отис вскочил и снова начал лаять, прыгая кругами.

Я увидела сквозь свору тварей, напавших на «Чероки», как со всех сторон к ним слетаются другие веспы. «Должно быть, они обмениваются какими-то сигналами, как пчелы», – мелькнула у меня мысль.

Кто-то начал колотить меня по спине. Неуклюже развернувшись на сиденье, я увидела, как Джуд машет кулаками. Заливаясь слезами, он сказал: «Пусть он замолчит!» Наверное, брат кричал во весь голос, потому что папа оттащил его назад и зажал ему ладонью рот, нашептывая какие-то ласковые слова.

– Отис, пожалуйста! – взмолилась я.