Безмолвие

Отис сидел рядом со мной, тяжело вздыхая, с расширившимися от возбуждения зрачками. Мне хотелось, чтобы и он тоже понимал меня, потому что я боялась за него. Меня тревожили его жизненная энергия, его возбужденность. Его лай.

– Чувствовать себя отрезанным от окружающего мира. Это как будто появилась высокая стена, за которой что-то движется. Вот так вначале все было у меня. Но у нас есть преимущество, которого нет у большинства остальных людей, – мы можем общаться знаками. Линна, ты владеешь этим хуже остальных, но ты все равно должна знать основные знаки нашего языка, ведь так?

– Да, я… – начала было она, но я не дала ей договорить.

– Покажи знаками, – сказала я.

Улыбнувшись, Линна кивнула и очень старательно, сосредоточенно начала показывать:

– Мне потребуется какое-то время, чтобы освоиться. Но в конце концов я справлюсь.

– Таким образом, мы не будем отрезаны друг от друга, – продолжала я. – Возможно, внутри «Чероки» мы даже сможем разговаривать шепотом. Но, может быть, и это будет опасно. Так что сначала, когда веспы появятся здесь, думаю, нам нужно будет молчать. Совсем молчать. До тех пор, пока мы не узнаем о них больше.

Мама помахала рукой, привлекая мое внимание, и только после этого заговорила.

– Все мы будем лицом друг к другу, – сказала она. – Чтобы никто не чувствовал себя одиноким.

Я улыбнулась. Мама знает меня слишком хорошо и понимает, почему я терпеть не могу ездить в машине. Остальные скоро сами это почувствуют. Видеть лица друг друга – это придаст всем нам силы, позволит общаться между собой в полной тишине.

Подавшись вперед, папа нагнулся и посмотрел на Гленна. Он что-то ему сказал, затем обернулся и повторил то же самое для меня:

– Я ему сказал, что мы будем рядом.

Я кивнула. Отис заскулил, и я взъерошила ему холку. Папа посмотрел на собаку.

– А что, если нужно будет в туалет? – спросил Джуд.

– Сделаем это сейчас, – сказала я. – А если приспичит в машине, будем это делать в багажном отделении.

– Будет вонять! – заявил Джуд с тем отвращением, выразить которое способны только маленькие мальчики.

– Ты к этому быстро привыкнешь, – ухмыльнулась я.

Брат показал знаками непристойность, которую больше никто не увидел.

– Мы возьмем одно ружье, – сказала мама. – Второе останется у Гленна.

– Но мы не сможем ими воспользоваться, – напомнила я. Вся затея с оружием меня шокировала. Каждый раз, когда я моргала, у меня перед глазами появлялись два черных дула направленной на меня двустволки. Воспоминания об ударной волне выстрела, потрясении на лице незнакомца, о раздробленной, окровавленной ноге его жены были просто жуткими.

– Это на потом, – сказала мама. – Когда будет безопасно выходить из машины. Просто для самообороны.

Мы так много не знали про «потом», и я почувствовала, что все взоры обращены на меня. Родные ждали, что я скажу еще что-нибудь: я следила за новостями, собирала информацию, строила свою собственную картину происходящего, в том числе на основании слухов и предположений о сущности веспов. Однако в действительности мне было известно немногим больше, чем остальным.

– Люди голодают, – сказала я. – Запертые в подвалах или закрытых зданиях. Они молчат, не шумят. Но я не думаю, что перемещаются все веспы. Молодняк вылупляется и улетает, но те, кто откладывает яйца, остаются.

– Где они откладывают яйца? – спросил Джуд.

– В своей добыче, – ответила я.

– Что, прямо в людях?

Я ничего не ответила. Остальные тоже молчали.

– В глазах и во рту?

Линна пробормотала что-то, и Джуд, выпучив глаза, посмотрел на Гленна.

Все умолкли.

Прохладный ветерок принес запах дыма. Я увидела, как все родные разом посмотрели куда-то мне за спину, и предположила, что прозвучали новые выстрелы. У меня не было никакого желания оборачиваться и смотреть. «Мне и так предстоит много всего увидеть», – подумала я, и по моей спине пробежала дрожь, гораздо холоднее ветра, гуляющего над голыми холмами.

Мама встала.

– Нам нужно приготовиться, – показала знаками она. – Давайте убедимся в том, что мы всё предусмотрели.

«Как мы можем предусмотреть всё, если мы ничего не знаем?» – подумала я. Но сделала глубокий вдох и постаралась совладать со своими нервами. Сейчас было не время для паники.

Сейчас настало время соблюдать тишину.

* * *

Папа собрался подогнать «Чероки» поближе к опрокинутому «Ленд-роверу», но я увидела, что они с Гленном о чем-то горячо спорят. Я не разобрала ничего из того, что говорил папа, но дело кончилось тем, что он оставил «Чероки» там, где тот стоял, и вернулся к перевернутой машине.

«Это на тот случай, если он будет шуметь, – подумала я. – Гленн не хочет подвергать нас опасности, если станет кричать от боли». Мне захотелось опуститься на корточки и поговорить с ним, но я понимала, как это будет трудно. Гленн умел показывать жестами лишь несколько основных фраз, а поскольку губы у него распухли и лицо залито кровью, читать по губам я не смогу. Разговор получится односторонним, а я знала, как это тяжело.