Безмолвная

Я менялась, но только внутренне. Ты не заметил ничего, поскольку я все тщательно скрывала под маской траура. Думала, если подловишь меня на глубоких размышлениях или беспокойстве без видимых причин, то воспримешь это как переживания по поводу гибели родителей.

На самом деле я уже планировала, что и как сделаю. Однажды — вроде после сеанса «Иллюзиониста» — почти все тебе рассказала. Мы тогда сидели в «Маске», пили пиво. Ты ел тост с цыпленком. Что заказала я сама, не помню. Мысли мои были далеко.

Решение я уже приняла, но все время прикидывала, когда рассказать тебе обо всем, что я скрывала. Рано или поздно до этого дошло бы. Ведь я должна была стать не анонимным информатором, а свидетелем в суде. И не могла оставить тебя в неведении. Правда?

Тем более что ты никогда об этом не догадался бы.

Ты наверняка сейчас недоумеваешь, как такое возможно? Почему я не рассказала? Не рискнула в последнюю минуту?

Все узнаешь. Пора для этого уже давно миновала, но я надеюсь, что еще не очень поздно.

Когда я наконец встретилась с Прокоцким и заявила ему, что хочу помочь в разоблачении Каймана и его банды, все поменялось. Сначала полицейский думал, что я предоставлю ему серьезные, но не подтвержденные улики, что не смогу справиться с теми, кого обслуживал мой отец. Однако я заявила ему о наличии у меня реальных доказательств — копий всех документов, намеренно сожженных в родительской машине.

Надо ли тебе говорить, что Прокоцкий был на седьмом небе от счастья? Он производил впечатление человека, принявшего участие в лотерее лишь затем, чтобы доказать кому-то вздорность этого занятия, но внезапно выигравшего огромную сумму.

Началась занудная подготовка к акту обвинения. Я передала Прокоцкому все материалы, и они вместе с прокурором начали их изучать.

Оба понимали, что напали на золотую жилу — куда более богатую, чем ожидалось. Материалы касались не только непосредственно организации Каймана, но и людей, которые время от времени с ней сотрудничали, не находясь в ее рядах.

Следствие смогло раскрыть еще несколько преступных группировок. Теперь стало возможным осудить не только Каймана и его бандитов, но и начать уголовное преследование в отношении других преступников.

Очень скоро выяснилось, что для меня это связано с большим риском. Все мы понимали: пройдет немного времени, и бандиты сориентируются, откуда взялось основание для их обвинения.