В другом досье хранятся отчеты, составленные в период с 1940-х по 1960-е годы: бухгалтерский учет дома, общее управление, документы, касающиеся защиты несовершеннолетних или реформы швейцарских учреждений для молодежи… Эти документы слишком общие, чтобы из них можно было что-то почерпнуть. Я разочарован. Возможно, Марианна Дюссо права и эта история слишком стара, чтобы мы могли надеяться однажды узнать правду…
Обескураженный чтением и сломленный накопившейся усталостью, я ложусь на кровать, включаю телевизор, машинально щелкаю пультом и в конце концов останавливаюсь на повторе фильма «Близкие контакты третьей степени», который мы с Камилем любили смотреть на видеокассете, когда бывали у Мод. Меня одолевает ностальгия.
Телефон звонит около 23:00, когда я уже начинаю засыпать. Хотя номер неизвестен, предпочитаю ответить, опасаясь плохих новостей.
— Господин Кирхер? Это Марианна Дюссо. Извините, что звоню так поздно…
Я вспоминаю, что оставил ей свой номер, в отличие от нее.
— Вы меня нисколько не беспокоите, рад вас слышать. Кстати, можете называть меня Тео…
— Идет.
— Спасибо за материал, документы очень интересные.
Я с трудом скрываю разочарование полным отсутствием конкретики. Встаю и подхожу к окну подышать.
— Я привезла домой документацию, которой мы располагаем на дом Святой Марии. На то чтобы все скопировать, ушло два часа…
— Извините, не хотел портить вам вечер. У вас наверняка были дела поинтереснее.
— Вы ничего не испортили. Я была права, приступив к делу незамедлительно: я не прикасалась к этим папкам несколько месяцев и далеко не все помнила. — Она говорила куда более серьезным тоном, чем днем.
— Вы что-то нашли?
— Да. Я нашла в архивах следы Нины Янсен.
Наступает тишина. Я стою неподвижно, устремив растерянный взгляд на темную громаду озера, не зная, радует меня эта новость или пугает.
— Вы нашли мою мать?
Я слышу ее вздох.
— Нет, Тео. Нина Янсен не может быть вашей матерью: она умерла в доме Святой Марии в декабре шестьдесят седьмого года…
Часть III
Но чего стоит жизнь, если первая же ее репетиция есть уже сама жизнь?
1
Марианна Дюссо живет в районе Ротийон, в самом центре, где удивительно сочетаются историческая Лозанна и современный город с его красочными зданиями, небольшими магазинами и множеством ресторанов. Я паркуюсь у дома на тихой мощеной улице, которую нашел не без труда.
Пришло сообщение от Марианны: «Спускаюсь, буду через две минуты».
Прошлой ночью я не сомкнул глаз, волнуюсь и до сих пор не могу поверить в то, что Дюссо рассказала по телефону. Я часами ломал голову над этой загадкой и нашел всего два объяснения: либо ошибка в архивах дома Святой Марии, либо моя мать — по не известной мне причине — выдала себя за другую девушку, которая жила в доме в то же время.
Дверь шафранового дома щелкает и открывается, появляется Марианна с папкой под мышкой. Я машу ей через стекло. На ней свободные льняные брюки и блузка в цветочек. Она сияет, а я выгляжу усталым.
— Вы не слишком долго ждали? — спрашивает Марианна, садясь в машину.
— Нет, я только что подъехал.
Она смотрит с озабоченным видом.
— Вы не очень хорошо выглядите.
— Всё в порядке, просто недоспал.
Марианна без промедления открывает папку и достает две фотокопии.
— Вот документ, о котором я вам говорила. К сожалению, у нас нет записей и досье на интернированных с конца шестидесятых годов — они, скорее всего, были уничтожены. Но я нашла часть справочника по лазарету за шестьдесят седьмой год.
Я внимательно читаю. Это наблюдение за тремя интернированными девушками, одна из которых была госпитализирована с инфекцией мочевыводящих путей, другая — с хроническим кашлем и лихорадкой. Марианна выделила отрывки, касающиеся Нины Янсен, третьей пациентки.