Безмолвная война

После того, как мы превратили Нолек Тринус в мёртвую пустошь, я, признаться, не особо надеялся найти там своего бывшего командира, тем более живым.

Двадцать тысяч имперских артбатарей обстреляли северный континент. Целую неделю они заливали его железным дождем, обратив каждую пядь земли в безжизненную серую массу и груды камней. Интересно, что ощутили нолекийцы, когда их небо затмила пелена падающих снарядов? Успели они осознать всю глубину своего предательства за те несколько секунд, которые отделяли их от первых взрывов? Сумели понять, что обрушившийся на них ад — результат их собственного выбора?

Разумеется, все они погибли, как того и заслуживали. Мелкие горстки выживших вылезли из бункеров, расположенных на много километров под поверхностью планеты, и атаковали нас всеми своими силами. Мы одарили их смертью, которой они так жаждали. Наши выстрелы оборвали их полные ненависти крики.

Нолек — не первый мир, чье население встало на сторону Архипредателя Гора. И к моему сожалению, не последний.

Мы взбираемся по холму, образованному развалинами и крупными глыбами. Когда-то это был Первый город Нолека. Он продержался дольше всех благодаря мощному пустотному щиту, но в конце концов даже он пал под натиском железного дождя. Город мёртв, как и вся планета, но здесь хотя бы можно разглядеть основания разрушенных зданий. От других городов Нолека не осталось и того.

Я иду первым. Позади меня — лейтенант и его взвод. Их броня такая же тусклая, как и моя. Дело в пыли, которая покрыла все, что только можно на этом мире.

Я оглядываюсь на лейтенанта. Пару секунд рассматриваю его суровое лицо сквозь рубиновые глазницы своего клювообразного шлема. Из-за пыли лейтенант стал похож на призрака; она сгладила резкость его черт, сделала невзрачным и плотно облепила запекшуюся кровь на ранах, лице и нагруднике. Его солдаты выглядят не лучше; нолекийцы изрядно нас потрепали, хотя и не смогли утянуть за собой в могилу.

Лишь крылатый череп на шлеме лейтенанта выделяется среди всей этой серости. До высадки на планету он был похож на человека. До того же, как заключить сделку, которую в свое время заключил и я, лейтенант ничем не отличался от любого другого солдата Имперской Армии.

Но сейчас мы оба другие. Нас избавили от старых цветов. Теперь мы серые. Регент Терры вырвал нас из привычного течения жизни; этих людей он отобрал лично и нарек своими Избранными.

А кто я? У того, кем я стал, нет имени. Падший сын? Сумеречный Рейдер? Лоялист? Гвардеец Смерти? Все эти обозначения верны, но не определяют мою суть. Я просто Хелиг Галлор.

Лейтенант и его люди зовут меня «Странствующим Рыцарем». Этого вполне достаточно.

— Смотрите, — говорит одна из бойцов, указывая куда-то в клубы дыма, что омывают истерзанную землю. — Развалины.

Её слова позабавили меня. Весь этот мир — сплошные развалины. Но потом я замечаю то, что видит она, мое генетически улучшенное зрение позволяет разглядеть картину яснее и четче. И я понимаю: вопреки всему, какое-то здание всё же выстояло под обстрелом. Это подозрительно. Я вскидываю болтер и направляюсь туда.

Все-таки это не обман зрения. Пусть и частично, но здание — некогда огромная и величественная базилика — действительно уцелело. Более того, подойдя ближе, я увидел нечто невероятное: витражи в высоких арочных окнах, практически невредимые. Замысловатые религиозные образы, выполненные с фанатичной любовью и преисполненные поклонением, изображали Императора Человечества в моменты его величайших свершений.

Базилику построили Несущие Слово, почти сто лет назад, когда почитание Повелителя Человечества в XVII было сильно как никогда — до Хура, до Монархии, до порицания их примарха. Странно, что после всего этого храм не снесли. И ещё более странно, что эти руины до сих пор стоят. Должно быть, базилика находилась под самым центром пустотного щита, в самой защищенной части самого защищенного города Нолека Тринус.

Но всё это неважно. Теперь здесь просто развалины.

Солдаты позади меня строятся фалангой. Они знают, что нужно делать, так как нам уже доводилось сражаться вместе. Лазганы приведены в боевую готовность, я направляю бойцов тихими жестами боезнака. Мы уверены, что готовы к встрече с любыми ужасами.

И вот тогда я замечаю его.

Всё-таки выжил. Он стоит там, такой же серый, как и мы, такой же блёклый и неподвижный, как пепел вокруг него. Даже некоторые статуи выглядят более живыми, чем он в этот момент. Истрепанный плащ подрагивает на ветру, подпалины и прорехи негласно свидетельствуют об ожесточенном сражении. Историю этого боя можно прочесть в пересекающих броню шрамах и потускневшем золотом орле на кирасе — единственной детали, что отличает его доспехи от моих. Он опирается руками на громадный меч, по которому стекает кровь чудовищ.

Уверен, он слышит, что мы идем сюда. Думаю, он услышал наши шаги задолго до того, как мы увидели его самого. На голове нет шлема, он прислушивается. Только непонятно, к чему. Но затем завеса дыма рассеивается и все становится ясно.