Безмолвные призраки Хионы

Она спрыгнула с подоконника, подошла ближе и протянула Фаусте небольшой сверток. Фауста посмотрела на светлый обрывок ткани, в который было завернуто что-то маленькое, но принимать его не спешила.

– Что это?

– Гектор нашел это на одной из станций.

– Это не отвечает на мой вопрос.

– Я знаю, но он и мне не объяснил, что это такое. Возможно, сам не знал или не хотел. Он сказал, что вы должны исследовать это и что вы поверите нам, если все окажется так, как он думает.

– Что ж, заинтриговать он всегда умел, – усмехнулась Фауста. – Ты понимаешь, во что меня втягиваешь? Гектору уже хуже не будет, он и так наработал на смертную казнь. Тебя вообще никто не тронет, так, по заднице пару раз дадут. Но если станет известно, что я помогала вам и не вызвала городскую стражу, я потеряю все.

Вердад не смутилась:

– Да, такой вариант есть. Но вы лучше подумайте о том сценарии, при котором мы правы. Вы сможете простить себя за то, что не помогли нам, когда еще было время все исправить?

В коридоре прозвучали чьи-то шаги, они спугнули Вердад до того, как она получила ответ. Девчонка сорвалась с места испуганной птичкой и ловко выпрыгнула в окно первого этажа, оставив на подоконнике мокрые следы. До Фаусты только сейчас дошло, что окно она не открывала, эта малявка просто беззвучно вскрыла замок. Да, совсем простенький – но все же!

Сначала Фауста вытерла подоконник, а потом только взяла свиток, оставленный девочкой. В ткань оказалась завернута какая-то раковина – или ее осколок. Светло-бежевая, мягко блестящая, она легко помещалась на ладони Фаусты и была ей совершенно не знакома. Но в этом не было ничего удивительного, Фауста, в отличие от Элии и Гектора, зоологией никогда не увлекалась, она работала только с людьми.

По-хорошему, нужно было действительно отдать эту ракушку охране, как Фауста и говорила Вердад. А она не смогла. Потому что она и правда была не готова к тому, что Гектора казнят перед толпой зевак. И потому что в городе действительно творилось нечто… необычное.

Нельзя сказать, что это пугало Фаусту или даже по-настоящему привлекало ее внимание. Однако она отмечала, что люди то и дело не выходят на работу, а потом появляются, как ни в чем не бывало, спокойные и улыбчивые. Это ничего не доказывало, и все же… Фауста никому не отдала раковину, ночью, покончив со своей основной работой, медик принялась за анализ.

Сначала это было скорее данью уважения Гектору, а заодно и способом во всем разобраться. Но первый же результат настолько шокировал Фаусту, что больше она ни о чем не могла думать.

Вердад пришла к ней через несколько дней. На сей раз девчонке хватило совести постучать в окно и ничего не вскрывать. Фауста пустила ее в лабораторию, а потом торопливо заперла дверь. Она перехватила Вердад за локоть, чтобы та не вздумала снова смыться, и напряженно спросила:

– Где ты взяла эту дрянь? Или Гектор, мне без разницы… Ты хотя бы представляешь, что это такое?!

Вот теперь Вердад наконец поддалась, испугалась. Потому что, при всем своем уме и уверенности, она все равно оставалась ребенком.

– Нет, – прошептала Вердад. – Он не стал мне говорить, как будто не хотел… или боялся. Но я решила, что это какая-то ракушка… Разве нет?

– Нет. То, что ты мне принесла, – это переработанная человеческая плоть. И я понятия не имею, что с ней сделали, чтобы довести до такого состояния!

* * *

Тоннель, сияющий белым, синим и светло-голубым, казался ненастоящим. Не дорогой даже, а волшебным порталом в другой мир. Это сравнение оказалось навязчивым, оно никак не желало уходить, и в такие моменты Альде оставалось лишь радоваться, что штатный телепат – это она, никто не сможет прочитать ее мысли, достойные разве что кадетки.

Иллюзию магии создавала игра света. Изначально в тоннеле было собственное освещение – череда ламп, подвешенных на стенах и под потолком. Но их питали городские генераторы, а генераторы пока не запустили. Во время путешествия пришлось довольствоваться ярким белым светом единственного прожектора, установленного на мобильной платформе. Ее аккумулятор был попроще, его Киган как раз зарядил быстро.

Теперь платформа не только несла их вперед, позволяя экономить силы, но и наполняла грандиозный тоннель сиянием. В этом пространстве луч света мог бы потеряться, если бы тоннель был вырезан в камне. Однако ледяные стены с готовностью подхватывали сияние, преломляли его, бросали окрашенными в разные цвета охапками лучей во все стороны. И вот здесь, среди бликов и отражений, начиналась магия.

Хотя, если задуматься, уже сам этот тоннель был чудом. Конечно же, Триан оказался прав, – хотя Альда не могла припомнить случай, когда было иначе, – и у колонистов был проверенный способ перемещаться по своей территории даже в сильную бурю. Они создали во льду просторные укрепленные тоннели, связывавшие станции с городом и друг с другом.