Безмолвные узницы

Я плеснула себе в лицо воды, так как в холодильнике не нашлось энергетиков – должно быть, Рафа их все выпил. Напялила вчерашнюю одежду, прихватила банан, чтобы перекусить по дороге, и направилась в восточную часть города, надеясь, что Жанета узнала адрес того места. И тогда у меня будет два дела, о которых можно рассказать Карване, и я окажусь на высоте. В этом дерьмовом мире станет меньше на одного мошенника-некрофила и на одного серийного убийцу. Поскольку был не час пик, я быстро доехала. Взволованная Жанета ждала меня у дверей дома. На ней было простое платье, прикрывающее колени, немного безвкусное, и фартук, повязанный вокруг талии, но выглядела она хорошо, как никогда раньше.

– С добрым утром, Жанета.

– Заходите, Вероника, заходите. Лучше бы вас никто не видел, – сказала она, отступая в сторону. Я хотела устроиться в гостиной, но Жанета направилась на кухню.

– Сварю нам обеим кофе.

Мы устроились прямо там, у стойки, как близкие подружки, и Жанета вскоре заговорила о письме, которое я ей оставила. Ее тон был умиротворенным, а я радовалась, что все наконец-то начало налаживаться. Когда она протянула мне фарфоровую кружку со свежесваренным кофе, я поблагодарила ее, подула на напиток и выпила его быстрыми глотками, надеясь наконец взбодриться. Более тридцати часов без сна не каждый выдержит.

Еще минут пять я слушала ее, пытаясь понять, к чему она клонит. Я барабанила пальцами по бедрам, как вдруг почувствовала головокружение, мозг заполнило громкое жужжание, разрывая барабанные перепонки. Я пошатнулась и прислонилась к стойке, пытаясь высмотреть ближайший стул. Я осматривала комнату, пока не уперлась взглядом в Жанету. В ее глазах играл садистский огонек, которого я не замечала раньше. До стула я добраться не успела. Перед глазами потемнело, и прежде чем зрение исчезло, помню, я пискнула:

– Что вы натворили, Жанета?

26

Я проснулась, но глаза не открыла. Какой-то инстинкт, оставшийся с того утра, когда я лишилась родителей, заставил меня понять, что прежде всего нужно прислушаться. Слушать, чтобы выяснить, что меня ждет, когда я открою глаза. Это была осторожность, но и страх тоже.

Моя голова словно весила тонну, а во рту чувствовалась ужасная горечь. Попытавшись пошевелить руками, я убедилась, что обездвижена. Постепенно мой разум прояснился, и я вспомнила, как потягивала крепкий кофе на кухне Жанеты, ее циничный взгляд, когда я теряла сознание. Предательская сучка! Лучше держите меня связанной, а то я прикончу эту коварную коровищу.

Очень осторожно я приоткрыла правый глаз, оставив щелочку, и увидела в нескольких метрах от кровати Жанету, стоящую ко мне спиной и смотрящую в окно. Я оглядела комнату: я лежала на двуспальной кровати, ноги и руки были раскинуты и привязаны к спинкам в изголовье и изножье. Никаких шансов. По крайней мере, она меня не раздела.

Только в этот момент я поняла, насколько Жанета умна. Поначалу на нее и ее хрупкий образ падало множество подозрений, но потом я увлеклась эмоциями и стала игнорировать другую ее сторону: лик зла. Жертва – это все херня, у Жанеты была практика, и она многому научилась у своего мужа. В ней была замаскированная жестокость, скрытое удовольствие от ее варварского соучастия с Брандао.

Мне была известна лишь ее версия преступлений. Кто меня убедил, что все происходило так, как она и рассказывала? Как омерзительно вляпаться в такую примитивную ловушку, типичную для «Дневного сеанса»[49]. Я еще раз огляделась, пытаясь почерпнуть как можно больше информации, пока она не заметила, что я очнулась. Это необходимо, чтобы сбежать отсюда.

На тумбочке пузырек «Ривотрила». Не знаю, как долго я была в отключке, но не так уж много времени: действие лекарства быстро заканчивалось. Судя по освещению, за окном начали сгущаться сумерки… Страх скрутил мои кишки, мешая мыслить. Передо мной промелькнула вся моя жизнь, словно плохо смонтированный трейлер, – мама, отец, муж, дети, брак, мечты, карьера. Слезы упрямо стекали по моему лицу, и я хлюпнула носом, что заставило Жанету немедленно развернуться.

– С добрым утром, Вероника.

Судя по ее тону, она нервничала так же, как и я, что могло быть преимуществом, если она будет держать себя в руках. Жанета опустила глаза и тускло улыбнулась. Скрестив руки, потерла ладонями предплечья и замерла, чуть покачиваясь, перенося вес с одной ноги на другую.

– Ждете мужа-убийцу?

– Заткнитесь, Вероника! Я ошиблась, обратившись к вам!

Я вздохнула, измученная этой демонстрацией синдрома избиваемой женщины.

– Вы не устаете возлагать вину на меня, правда? По крайней мере, может, взглянете на себя в зеркало?