Безмолвные узницы

Вскоре она заплакала, содрогаясь всем телом, а ее взгляд старательно ускользал от моих глаз. Она бродила взад и вперед, как львица в клетке. Жанета была бомбой замедленного действия в последние минуты перед взрывом. Мой лучший шанс заключался в том, что, когда она взорвется, осколки причинят не так уж много ущерба. Напряженными руками она вытерла лицо и скользнула к животу, лаская его дольше, чем обычно. Поскольку у этого языка тела был лишь один перевод, я выпалила:

– Так каков план? Убить меня и отправить ребенка, которого вы ждете, в тюрьму, вместе с мамой и папой?

Она метнулась к краю кровати и ткнула указательным пальцем в мой нос:

– Я не позволю вам помешать моему счастью! Вы некомпетентны, вы принесли мне только несчастье, лгали мне! Я хочу от вас избавиться!

– Думаете, я настолько глупа, что приехала сюда, не предупредив свою команду? – Я блефовала, демонстрируя спокойствие, которого не ощущала. Пот выступил на моей спине. – В зависимости от того, сколько времени я здесь нахожусь, они должны быть уже снаружи и слушать нас.

Глаза Жанеты расширились, она неуверенно отступила, и во мне зародилась надежда. Такой возможности она не предусмотрела. Опустившись рядом со мной на колени, она за секунды перешла от ненависти к покорности.

– Брандао изменился, все придет в норму, – тихо произнесла Жанета. – Он рассказал мне правду, теперь все встало на свои места, у него была несчастная жизнь. Все, через что он прошел с бабушкой и матерью, может потрясти кого угодно, но… теперь все по-другому. Он собирается стать отцом. Отцом! Он новый человек! Вы должны мне поверить!

– Новый человек? – Я хмыкнула. – Детские травмы – не оправдание для убийств, Жанета. В будущем этот «новый человек» станет оскорблять своего ребенка, мучить этого беспомощного малыша! Вы этого хотите?

Она выпрямилась и гордо заявила:

– Брандао никогда так не поступит со своей кровью! Вы глупы, вы не понимаете! Он будет предан своему сыну так же, как и своей бабушке. Брандао полюбит сына!

– Вы действительно думаете, что эта чушь – правда?

– Да, это правда! – Ее глаза широко распахнулись, щеки залились краской. – Вы думаете только о том, чтобы раскрыть еще одно дело, прославиться и получить медаль!

Человек – гнилая и эгоистичная тварь, он предпочтет столкнуться со знакомой проблемой, нежели с честью встретить неизвестность. Жанете не хватило смелости избавиться от своего преступного мужа, но достало решимости отдать ему на пытки меня. В своем безумном эгоцентризме эта женщина готова на все, чтобы сохранить свою вялую жизнь.

– Итак, Жанета, позвольте мне прояснить ситуацию… Отныне Брандао будет счастлив, когда ребенок ежечасно примется плакать, когда вы станете греть бутылочки и менять подгузники, ничего более не успевая. И ежемесячные расходы, разумеется, возрастут…

– Заткнитесь, черт побери!

– И во сколько еще жизней вы оцениваете свое счастье?

Она смотрела на меня, глотая слезы. Она не попалась на мою болтовню, и невыгодность моего положения лишь усиливалась. Жанета дотянулась до изголовья кровати, где лежал оставленный кухонный нож. Она вцепилась в него, дрожащими пальцами сжимая рукоять.

– Только в вашу жизнь, Вероника, – заявила она, поднося лезвие к моей шее. Поколебалась, вздыхая. Мне нужно набраться сил, чтобы продолжить спор. Одна неверная фраза – и я истеку кровью. Не шевеля ни единым мускулом, я защищалась как могла:

– Если вы это сделаете, мои коллеги немедленно ворвутся сюда.

Жанета размышляла несколько секунд, прежде чем отложить нож и ощупать все мое тело. Отыскала мобильник в кармане брюк и швырнула об стену. Глядя на свой телефон на полу, я изобразила загадочную улыбку Моны Лизы.

– Вы такая же убийца, как и ваш муж. Только более мелкая и некомпетентная. Прослушка не ограничивается мобильным телефоном, Жанета.

Она была потрясена моей уверенностью. Я покачала головой, привлекая ее внимание к своим серьгам. Если Жанета хоть на какое-то время поверит, что эти серьги – такие же, как и те, что я ей давала, у меня появится реальный план. Бедолага проследила за моим взглядом и наконец поняла намек: ничего не сказав, сняла их и стала внимательно рассматривать.

– В туалет! – быстро прошептала я, прежде чем она успеет слишком въедливо изучить обычные побрякушки. В испуге она побежала в ванную и избавилась от сережек, нажав на смыв. Жанета, потерянная, вернулась в спальню.

– А вот теперь давайте поговорим только вдвоем, – предложила я. – У нас мало времени. Очень скоро они войдут, и вы будете общаться с моим начальством.

– В вашем письме… – проговорила она, практически сдаваясь, – вы написали, что у вас есть окончательное решение… Что вы имели в виду?

Я подцепила ее на крючок, и теперь мне стоит быть осторожной, чтобы выбраться отсюда живой.

– Если вам хочется кого-то убить, убейте Брандао. Я помогу вам.

Предложение сработало как выстрел в грудь. Жанета взволнованно вышла из комнаты, и я впала в отчаяние, уверенная, что она звонит мужу и рассказывает, что натворила, и тот простит ее. Для нее сын был показателем неприкосновенности.