Безмолвный (СИ)

Кольцо плывет в воздухе над нами, и я чувствую, как оно что-то из меня вытягивает. Должно быть, воспоминания. Они поднимаются ввысь, окутывают нас туманом. Зеленым, розовым и оранжевым. Он гудит, он накрывает кровать, размывает все остальное. Горит над нами северным сиянием. Это – вытянутые из меня любовь и память. И это – красиво. Правда, красиво. Я рад, что смог это увидеть. Больше эти воспоминания не нужны, ведь здесь – ты. Мы можем начать все сначала. Все будет хорошо.

- Не двигайся, - слышу я голос Мэри, как будто она стоит совсем рядом. Спасибо тебе, Мэри. Спасибо. Это дело тебе поручил Майкрофт? Я лишь хочу, чтобы ты была счастлива, получила желаемое. Надеюсь, так с тобой и будет. Прости меня.

Бомба. Она взорвется в любую секунду. Я готов. Готов. Пять лет моей жизни уйдут в ничто, и это правильно.

- Напомни мне, Шерлок, - я забуду все. Буду кем-то иным. Буду печален, одинок и, самую малость, враждебен. Моя сестра только что отдала мне старый телефон. Я только что вернулся из Афганистана, и в дождь у меня ноет плечо. Это почти чувствуется. Я забуду тебя, Шерлок. Тебе придется помнить все за меня.

- Я напомню.

Слышен взрыв. Вот и все. Прощай. Скоро увидимся. Наступившая тьма ослепляет.

*

Вокруг тихо и спокойно. Темно. Время перевалило за два часа ночи. Я не сплю. Ты лежишь рядом, положив руку мне на бедро, поглаживаешь.

- Пока еще ничего, - шепчешь ты. Высоко в небе стоит полная луна, ее видно через окно. Где же он? Чего ждет? – Засыпай.

____________________

От переводчиков

* Плантагенеты — королевская династия французского происхождения, с 1154 по 1485 гг. были правителями Англии.

** В Гааге находятся Международный уголовный суд, в компетенцию которого входит преследование лиц, ответственных за геноцид, военные преступления и преступления против человечности, и Международный суд ООН, разбирающий споры между государствами. Похоже, Джон, либо автор путают его с Европейским судом по правам человека в Страсбурге.

========== Глава 57: Без чувства стыдливости ==========

Сквозь занавески льется тусклый рассвет. Серо, на улице дождь, капли успокаивающе барабанят по стеклу. Восход солнца, падающие вниз капли: мы можем что-то делать, что-то решать, к чему-то стремиться, что-то начинать и что-то оставлять на потом, но это останется неизменным. Нас ждет промозглый, прохладный и серый день. И это нормально.

Раннее утро, и, насколько я могу судить, ночью ничего не взорвалось. Быть может, этот их запасной вариант вышел из строя. В конце концов, взрывчатку закладывали несколько лет назад, и она могла бесславно скончаться в отопительном котле. А может, на самом деле уже все кончено. Ты ведь мог со всем разобраться ночью. Как знать. Быть может, за завтраком, когда мы будем сидеть на кухне среди ноутбуков и телефонов, ты упомянешь об этом безразличным тоном, как будто это - нечто обыденное. Кстати, Джон. Моран нанес нам визит ночью, я пустил ему пулю в лоб. Боюсь, в прихожей теперь грязновато. Еще чаю? Такого от тебя вполне можно ожидать.

Тихо, рано, и ты все еще спишь. По крайней мере, мне так кажется. Ты не шевелишься, дыхание ровное, медленное. Ты снова расположился на моей груди, как на подушке, сжимаешь пальцами мое бедро. Между банальным неудобством и опасностью придушить – тонкая грань, но ты смог найти ту единственную точку равновесия и улегся так, что это действительно удобно. Думаю, все дело в прошедшей ночи, в практике. Это замечательно. Просто чудесно. Потрясающе.

Быть может, теперь это и есть наше обычное утро. Ты будешь прижиматься ко мне во сне, хвататься за меня, как будто боясь, что меня унесет прочь. Но ведь это не я оставил тебя, Шерлок, а наоборот. Да, у тебя были на то причины, но все же – это сделал именно ты, не я. Я – тот, кто всегда должен оставаться на месте. Мои ноги прикованы к земле, а ты – из тех, кто в любой момент, без предупреждения, готов сорваться ввысь. Это ты можешь при желании незримо парить над нами. Так ты и поступаешь. Очень часто ты поступаешь именно так, и все.

Легкий на подъем, как говорится. Правда, я имел в виду совсем другое.

Хотя, думаю, это тоже верно.

Ты ничего не говорил.

Я ничего не спрашивал.

Это не имело значения. В конечном счете, мне, наверное, и не нужно было точного знания. Мне нравилась твоя неопределенность, двойственная природа, нравилась призрачная возможность того, что однажды я смогу поцеловать тебя, спокойно и безнаказанно. Ты не подтверждал этого и не отрицал, я просто сделал предположение.

До настоящего момента ты ничем не доказывал и не отрицал, что я прав.

Но это ведь ни о чем не говорит.

Если это ничего не говорит обо мне, то и о тебе ничего не скажет.