Безначальцы и чернознаменцы. Анархисты начала ХХ века против Российской империи

Семен Сибиряков, бывший свидетелем «товарищеского суда» над Гофманом, так вспоминает происходящее: «Не было сомнения, что Гофман действительно провокатор, и, как только за ним закрылась дверь камеры, встал вопрос о его наказании. Предложение о тайном голосовании приговора было принято без возражений. Все занялись составлением записок. Помнится, нас было около 35 человек и все записки, за исключением двух, гласили кратко – смерть. Когда встал вопрос об исполнении приговора, желающих убить провокатора было столько же, сколько записок. Решено было тянуть жребий. Долго роковая записка не показывалась, и все, вытянувшие пустые листы, разочарованно опускали носы, отходя от шапки, в которой были записки» (Цит. по: Сибиряков С. Убийство провокатора // Смена. №18, ноябрь 1924).

Последний жребий, кому выпаст «честь» убить провокатора, из двух бумажек тянули Борис Берков и Григорий Котовский. Причем на своем участии в убийстве настаивал именно Котовский. Обладавший могучим телосложением революционер с уголовным прошлым угрожал задушить Гофмана в два счета и сомневался насчет возможностей тщедушного и близорукого Беркова справиться с приговором. Однако жребий вытянул Берков.

После этого были отправлены делегаты к уголовникам, «смотревшим» за тюрьмой. Чтобы не портить с ними отношения, было решено заручиться также и их поддержкой для убийства провокатора. Однако Котовскому и другим делегатам «от политических» не удалось убедить «блатных» в виновности Гофмана. Уголовники напирали на то, что никто не видел, как Гофман ходил в «охранку», соответственно и приговаривать его на основании лишь одних подозрений нельзя. Тем более, что дерзкое убийство в тюрьме сильно ужесточит режим, что не выгодно ее постоянным обитателям. В результате, «политические» приняли решение убить Гофмана вне пределов тюремного корпуса – во дворе, во время прогулки.

29 июня во время выхода на прогулку, под лестницей, Борис Берков напал на Гофмана с заточкой. Несколькими ударами в сонную артерию анархист покончил с провокатором. Опешившим надзирателю и прибежавшему на крики помощнику начальника тюрьмы Бебелову не оставалось уже ничего иного, как отвести Беркова в камеру. «Борис моет руки мылом. П. Николаев и я помогаем перевязать порезанные пальцы. Слышен шум отворяемых дверей. Возбужденно вваливаются все с прогулки; впереди – М. Сибов, С. Ройх, Сафьян и др. Еще раз шарахнулся шумно засов, вошли: начальник тюрьмы Францкевич, помощник Бебелов – вспоминал Семен Сибиряков, – Что же, господа, вы наделали? Наедет начальство, хлопот сколько, дознаний. Неприятностей не оберешься. Разве это можно? Я вынужден буду вас, господин Берков, изолировать в секретку». (Цит. по: Сибиряков С. Убийство провокатора // Смена. №18, ноябрь 1924).

Дело об убийстве Гофмана было достаточно быстро передано Одесскому военно-полевому суду. На суде присутствовали в качестве свидетелей начальник тюрьмы Францкевич и один из надзирателей. Служба Гофмана в качестве провокатора полиции подтвердилась материалами дела. Борис Берков был приговорен к смертной казни и в сентябре 1907 года казнен.

Дело Богрова

Таким образом, мы видим на примере двух наиболее знаменитых в анархистском мире России начала ХХ века «дел о провокаторах», что в эпоху кровавого революционного террора даже тюремные стены не могли спасти подозреваемых в сотрудничестве с полицией от жестокой расправы со стороны вчерашних единомышленников. Впрочем, здесь была изрядная вина и самих правоохранительных органов. Такие провокаторы как Гофман не представляли для царской полиции существенного интереса, поэтому об их безопасности серьезно не заботились. По сути, они были «отработанным материалом», за которым охотились преданные вчерашние товарищи, но который не имел никакой ценности и для полиции.

При этом, показательно, что самый известный провокатор, внедренный полицией в ряды анархистов, как раз и совершил одно из наиболее громких политических убийств начала ХХ века – убийство премьер-министра России Петра Столыпина. Дмитрий Богров, настоящее имя которого было Мордко Гершкович Богров, с конца 1906 года участвовал в деятельности Киевской группы анархистов-коммунистов – чернознаменцев.