Безнадежно одинокий король. Генрих VIII и шесть его жен

Я сочинил эпитафию для Джейн и заказал надгробную плиту. Попросил Марию исполнить долг ближайшей родственницы покойной. Вызвал портного, чтобы он снял с меня мерки для траурного облачения, и велел ему побыстрее доставить мне несколько черных плащей, камзолов, чулок и туфель. Когда он заикнулся, что этого слишком много, я решительно заявил: «В самый раз». Кромвель по моему приказу принес мне черные ониксы из сокровищницы британской короны. Я расхаживал взад-вперед, то и дело останавливаясь и пытаясь укрепить свой дух чтением душеспасительных книг и Священного Писания.

Но вскоре силы покинули меня, и я опять в полном изнеможении рухнул на кровать.

Эти события вспоминаются мне, будто сон наяву. Теряя способность действовать, я не владел собой, и на меня то и дело наваливалась парализующая тоска.

Постепенно в голове прояснилось. Потом в ней зловеще закопошились неотвязные мысли, ставшие для меня демоническим искушением. Они возвращались вновь и вновь, вонзаясь в мою душу, точно гвозди. Тогда я начал записывать их, надеясь, что они оставят меня в покое. Возможно, если я перенесу их на пергамент, убийственные мысли исчезнут.

Все последующие годы я хранил эти бумаги. Не знаю, что там написано, поскольку ни разу не осмелился перечитать их. Они послужили своего рода изгнанием нечистой силы. Я вложил их в свой дневник только потому, что не представляю, где еще было бы уместно показать их.

Если горе терзает душу, то что порождает физическую боль? Грудь моя сдавлена так, словно ее сжимает множество сильных мужских рук. Я не могу вздохнуть, набрать в легкие воздуха. Тело не подчиняется мне. Даже слабое движение дается с огромным трудом. Я задыхаюсь. Горло будто сведено судорогой до боли. Когда я плачу, боль исчезает. Но через несколько мгновений вновь возвращается. Боль стала моим хозяином и держит меня, точно медведя, на коротком поводке.

Мне страшно подумать, что меня ждет в наших покоях или при виде тех вещей, на которые мы смотрели вместе… Это может причинить мне ужасные страдания… Но, посетив памятные места — случайно или по необходимости, — я с удивлением обнаружил, что муки мои не усилились. Я переживал не меньше от одной мысли, что не встречу больше Джейн на земле. Глядя на пчелиный рой и на книгу, которой она никогда не видела, я одинаково остро чувствовал: ее нет. Почему мне все равно?

Мне хочется вернуть Джейн. Хотя бы на мгновение. Лишь бы успеть задать ей один вопрос. Я удовольствовался бы всего одной фразой. Только одной!

Я вижу ее повсюду. Подмечаю ее черты, присущие ей особенности: одна дама точно как Джейн поправила ожерелье, у другой похож голос, а у третьей — профиль. Словно разбилось волшебное зеркало, и ее отражение тоже рассыпалось на осколки. И теперь мой взгляд неожиданно натыкается на них.