Безнадежный (СИ)

Или его привычка хватать меня за талию, держать цепко и, смеясь, отпускать глупые замечания: «Ты руки помыла? Ты же в какой-то желтой пыли возилась. Брось кусок, а то съешь и отравишься еще», «Ты почему еще не собралась? Мы же договаривались. Эли, вот так, пока ты возишься с этими камешками, жизнь мимо пролетает», «Может, не будешь сегодня заваривать этот дархов цветочный чай? Я хочу нормальный, черный».

А как назвать то, что он навел порядок в моих книжных шкафах, распределив литературу по областям знаний, а не по принципу «нужно-не нужно», который использовала до этого?

Онтэрго еще и считал себя в праве мой наряд обсуждать: «Коротковато, переодевайся, в таком виде из дома не выйдешь», «Слишком простое платье, разве нет поярче, мы все же в город направляемся, а не в лабораторию», «У этих туфель высокий каблук, ты устанешь», «В этом ты замерзнешь», «Очень откровенный верх, накинь шарфик».

Я ругалась, испепеляла нахала взглядом, напоминая, что я — его куратор, он — мой подопечный, но результата это не имело. В итоге мы или оставались дома, или же я меняла наряд.

Зато диверсией не назовешь, что собственный квартирант заставлял меня заканчивать исследования и работу в четко определенный час и вовремя обедать и ужинать. Для такого злодейства есть свое определение — диктатура.

Однажды я взбунтовалась. В тот день изготовила проволоку из демоновой нити, так называли сплав кобальта и сердония дэва три, и, обмотав ею элементы образца, приступила к эксперименту. Первая его часть прошла успешно: будущий артефакт осветился голубоватым, погас. Воодушевленная, я вносила пометки в записи, когда над головой прозвучало сердитое:

— Элейна, я уже минуту тебя зову. Пошли ужинать.

— Сейчас, погоди, — рассеянно проговорила я, едва слыша Марэка. Приготовилась опустить образец в раствор артефактора. Если эта часть эксперимента пройдет успешно, можно откупоривать бутылку шипучего вина и праздновать победу.

— Все. Хватит. Тебе надо поесть и отдохнуть.

— Да-да, погоди, — шептала я, захваченная азартом, осторожно опуская камни в раствор, а в следующий миг вскрикнула от испуга. Образец, выскользнув из держателя, булькнул в жидкость, я же неожиданно поднялась в воздух вместе со стулом, инстинктивно уцепившись пальцами в края его сиденья.

Дархов Онтэрго просто-напросто устал ждать и поднял меня, чтобы вместе с предметом мебели перенести на кухню, прямо за стол, на котором был накрыт ужин. Мое любимое приготовил — курицу, запеченную с овощами. Даже почему-то свечи поставил. Я, пылая яростью, шумно дыша, глядела на их ровное пламя, а через мгновение эти восковые изделия оплавились, превратившись в некрасивые лужи на скатерти, погасли.

— Ты… — прошипела я, вскочив. Марэк, оторвав мрачный взгляд от того, что осталось от свечей, поднял его на меня. Ореховые глаза блеснули и похолодели в ожидании схватки. — Да как ты смеешь вообще!

Слов было много, но этот жесткий спокойный взгляд, казалось, гипнотизировал, нагло лез в душу, тревожил ее, так что все ругательства и упреки словно сквозняком выветрились.

— Ненавижу, — выплюнула я. — Ты мне опыт испортил! — и бегом вернулась в гостиную, к лабораторному столу. Там, шипя и пузырясь, как и я в тот момент внутри, булькал раствор артефактора.

Демонова нить тоже не помогла. Ничего, еще осталось четыреста семьдесят два варианта посредника. Рано или поздно…

На глазах выступили слезы. Я в бешенстве прокричала:

— Онтэрго, я не ем и не отдыхаю по часам, слышишь!

— Теперь ешь и отдыхаешь, — послышалось из кухни уверенное и громовое. Кажется, парень так и остался сидеть, я не слышала ни шагов, ни звона посуды и приборов.

— Да даже моя мать себе такого не позволяла! — еще больше разъярилась я.

— Я не мать.

— Да, ты безнадежный остолоп!

Послышался глухой смешок. Устав выяснять отношения, я направилась в спальню, громко хлопнула дверью.

Проплакавшись и сделав дыхательную гимнастику, успокоилась.

Конечно, насчет того, что Марэк испортил мой опыт, — это погорячилась. Он просто не дал мне сразу увидеть неудачу.

А вот насчет непростительного вмешательства в мою жизнь — тут права. Я взрослая женщина, магистр и сама знаю, что и как делать, что вообще за самоуправство!.. Но ведь и Онтэрго разумен. До сих пор не забыла, как на каждой лекции нам твердили о важности соблюдения распорядка дня. Опыт опытом, но силы необходимо вовремя восстанавливать, усталость артефактора ведет к потере внимания и роковым ошибкам.

Поэтому, когда Марэк шагнул ко мне в спальню, я кипела чуть меньше. Во всяком случае убить или метнуть что-нибудь потяжелее в парня уже не хотелось.

Онтэрго, окинув меня взглядом, задержав его на лице (надеюсь, следы слез уже исчезли), прошел в комнату, сел рядом на кровати, а потом вдруг обнял меня, насупленную, демонстративно отвернувшуюся к окну. Притянул к себе, уложив голову на широкой груди, зарылся пальцами в узел волос на затылке.

Я вдохнула запах его чистой сорочки, смешанный с холодными миндальными нотами, видимо, его средства для бритья, и в голове совсем прояснилось, а сердце успокоилось, гнев улегся.