Безобидное соглашение

Идти к этому человеку и просить руки его единственной подопечной, было страшно. Конечно, Малькольм бы ни за что не признался, что подобное чувство поселилось в его душе, но оно там было. Скрывалось, ныло, заставляло сердце сжиматься, пока сам Малькольм, гордо вскинув подбородок, стучал в дверь имения, ежегодные расходы на содержание которого превышали его доход в добрую сотню раз.

– Мистер Робсон? – на пороге стоял дворецкий Бёртон, чопорный старикашка, относившийся к Малькольму не лучше, чем к грязи под своими ногами.

Малькольм улыбнулся ему, как старому другу.

– Бёртон, старина! Как поживаешь? – он панибратски похлопал дворецкого по плечу, только чтобы увидеть, как тот попытается сохранить невозмутимое выражение лица, испытывая при этом невероятное отвращение. – Выглядишь, должен признаться, не очень. Тебе бы взять отпуск, отдохнуть на водах…

– Спасибо за участие, мистер Робсон, я чувствую себя превосходно. Если вы пришли, чтобы поинтересоваться моим самочувствием, то можете быть покойны. В дом, к сожалению, пригласить не смогу…

– А ведь как раз об этом я и хотел тебя попросить! Не мог бы ты сообщить лорду Пембруку, что мне необходимо увидеть его по жизненно важному вопросу.

– Боюсь, что нет, мистер Робсон. Если, конечно, вам не было заранее назначено, в чём я, если мне позволено об этом судить, сильно сомневаюсь.

– И как же я могу назначить встречу?

– Если подразумевается встреча по деловому вопросу, то вам следует обратиться к секретарю лорда Пембрука. Однако сейчас он также занят. Чтобы побеседовать с ним, обозначьте удобное время для аудиенции и цели вашего визита в письменном виде. Если ваше предложение или, скорее, просьба его заинтересуют, он назначит вам встречу, о чём обязательно уведомит не ранее, чем за неделю до предполагаемой даты.

«То есть, никогда», – додумал за него Малькольм. Он подозревал, что пробиться к лорду Пембруку, бывшему по совместительству дядюшкой Энн, будет непросто, но не планировал проходить ради этого все семь кругов ада.

– Ну что же вы, Бёртон! Держитесь так, будто я не знаком ни с вами, ни с лордом. К чему такие проволочки между друзьями?

– Не думаю, что лорд Пембрук относит вас к близкому кругу общения, мистер Робсон. Я уж точно не отношу, – Бёртон выразительно смерил Малькольма взглядом. – Если на этом всё…

Малькольму было впору проститься со своей затеей, а Бёртону – ликовать. Однако порой одно незначительное обстоятельство способно перевернуть ситуацию с ног на голову и превратить победителя в проигравшего. И наоборот.

– Кто это там, мистер Бёртон?

В холле за спиной дворецкого мелькнула знакомая тень, звонкий голос эхом разнёсся по пустому пространству, и в дверях показалась, щурясь на солнце, Энн. Подумав, что никогда ещё не был так рад её видеть, Малькольм просиял и с готовностью по всей форме поклонился.

– Мисс Харрингтон. Большая радость застать вас свободной, в добром здравии и расположении духа.

Она с трудом сдержала смешок: губы растянулись в улыбке, на левой щеке появилась очаровательная ямочка.

– Мистер Робсон, могу сказать то же самое о вас, – Энн опустилась в легкомысленном книксене. – Но что же вы стоите на пороге? Мистер Бёртон, прикажите подать закуски в гостиную. А вы, Робсон, не смейте говорить, что не голодны, ведь тогда я не смогу отведать вместе с вами изумительных лимонных тарталеток! Если так случится, я буду ненавидеть вас всю оставшуюся жизнь.

– Ваша ненависть разбила бы мне сердце. – Малькольм театрально приложил ладонь к груди. – А посему: слушаюсь и повинуюсь, моя прекрасная леди.

Он перевёл взгляд на Бёртона, чьё лицо не покрылось красными пятнами исключительно благодаря годам тренировок, и весело ему подмигнул.

– Бывайте, старина!

Дворецкий выглядел так, будто мысленно примеряет к нему самые изощрённые способы убийства, о каких только писали в газетах.

– Не ожидала, что вы сегодня зайдёте, – продолжала щебетать Энн.

Не оглядываясь на Малькольма, она вела его по залитым светом коридорам в уютную гостиную. Энн шла быстро, не обращая внимания ни на что вокруг, в то время как Малькольм, пусть и проделывал этот путь не в первый раз, не уставал вновь и вновь поражаться убранству поместья.

Всё здесь указывало на богатство, ставшее для обитателей дома давно привычным. Высокие окна позволяли солнечным лучам беспрепятственно проникать в комнаты, выгодно подсвечивая детали интерьера: там – колонны под мрамор, там – сверкающую кристаллами люстру, там – расписной потолок, листья на котором словно нарисовали золотом. В гостиной, где Энн по обыкновению принимала Малькольма, свет был слегка приглушён тяжёлыми голубыми портьерами, отчего создавалось ощущение некоторой интимности, хотя в разумных пределах. Шёлковая обивка диванчиков и кресел так и манила присесть, круглый столик ждал, когда на него опустится поднос с чаем и бисквитами, а пианино в углу едва ли не подрагивало клавишами в нетерпении и надежде на то, что вечером его коснутся изящные дамские пальчики.