Безобразная Эльза

– Это я у тебя хочу спросить, что случилось! – Инесса зачем-то меня ощупывает и пытливо заглядывает в глаза: – Ты что, плакала?

– Нет…

Она с подозрением осматривает комнату, окно и останавливает взгляд на моей кровати, где топорщится вигвам из одеяла. Жора осторожно приминает его рукой, словно не уверен, что внутри кто-то не притаился. Мне становится смешно.

– Угу, не плакала, значит, – недовольно ворчит Инесса. – А что тогда делала?

– Мы с Даней собачку выгуливали на Елисейских полях, – отвечаю без тени улыбки и замечаю боковым зрением, как Жоржик зажимает себе рот обеими руками. Какой в этом смысл, если ему сказать всё равно нечего?

У Инессы же ни один мускул на лице не дрогнул, когда она ответила:

– Советую вам с Даней подобрать свою собачку и поскорее уё*ывать оттуда, потому что выгул собак на Елисейских полях запрещён.

Несколько секунд мы смотрим друг на друга, и мои губы начинают подрагивать… А уже в следующий миг тишина в квартире взрывается громким женским хохотом. Жоржик смотрит на нас удивлённо и немного обиженно, но в итоге решает тоже не отставать от коллектива. Втроём мы заваливаемся на мою кровать и смеёмся до слёз и икоты.

– А Даня… это… кто? – выдавливает Инесса сквозь смех.

– Это… это… – я вытираю слёзы и придерживаю руками ноющие скулы, – это мой… сыно-очек…

– А-а, – женщина понимающе кивает и нас накрывает очередной приступ истерического смеха.

Мне действительно очень смешно, и я не понимаю, в какой момент всё меняется – слёз становится больше, а вместо хохота из моей груди вырываются несдерживаемые рыдания. Я долго не могу успокоиться, оплакивая свою безрассудную и такую короткую историю любви, но, наконец, затихаю в ласковых объятиях Инессы. Она гладит меня по голове, баюкает и сокрушённо шепчет, какая она старая безмозглая дура, вечно сующая свой нос куда не звали. И просит у меня прощения за грубость и дурацкие советы, и обещает оторвать моему Жене всё, что ниже пояса, как только выяснит, почему же я так горько плачу.

Но я уже не плачу, и теперь мне очень стыдно за свою непонятную истерику. Уткнувшись в колени Инессы, я прячу от своих домочадцев опухшее зарёванное лицо.

– Ты ему рассказала, да? – осторожно спрашивает Инесса.

Я молча киваю головой, стукаясь лбом об её острую коленку.

– И что этот мудозвон ответил? – вопрос звучит угрожающе.

Я молчу, потому что не знаю, как сказать. А ещё… мне вдруг кажется, что мы с Женей не договорили. Почему-то теперь в его комментарии мне слышится не финал, а начало разговора… Я ищу глазами телефон, но вдруг понимаю, что он мне ничем не поможет. О чём я только думала, разрезая сим-карту? В попытке сбежать от собственной слабости я добровольно отсекла для себя возможность выслушать правду до конца. Испугалась того, что могу услышать, и того, что скажу сама, уничтожив остатки самолюбия. А по сути я просто струсила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Он хоть что-то сказал? – допытывается Инесса.

– Сказал…

– И что же? – она теряет терпение.

– Неприличное слово, – бормочу ей в колени, сгорая от стыда.

– Ох, даже стесняюсь предположить, что этот примат злое*учий выдал! – бесится Инесса. – На какую хоть букву?

– На «П»... – шепчу еле слышно, ощущая себя полной дурой, и, наконец, отлепляюсь от Инессы.

– Да ну?! Он что, пиZздой тебя назвал?

То ли от удивления в её голосе, то ли от абсурдности такого предположения я снова начинаю смеяться. Может, именно так и сходят с ума? Вот и Инесса поглядывает на меня с тревогой и констатирует:

– Ну, пиZдец!

– Вот и Женя так сказал.

– ПиZдец, что ли? – недоверчиво переспрашивает она, и я киваю. – И это всё?

В ответ я лишь тяжело вздохнула, а Инесса задумчиво потёрла лоб.

– Ну-у… вообще-то, это первое слово, которое пришло мне в голову, когда ты сообщила о своей беременности. А поскольку мой словарный запас побогаче, чем у твоего самовыродка, и, учитывая щекотливость ситуации, конечно, я постаралась быть максимально тактичной.

Я согласно кивнула, припомнив первую реакцию Инессы: «Зае*ись потанцевали!» Почему-то на неё в тот момент я даже не подумала обидеться.

– И к чему в итоге пришли? Ну что ты нахмурила свой нежный лобок, из тебя по звуку надо вытягивать?

– Ни к чему… Я сбросила вызов и… уничтожила симку, – опускаю глаза, чтобы в живой мимике Инессы не разглядеть досаду и раздражение. 

Однако её ответ меня удивил.

– Ну а что, всё ты правильно сделала. Пусть сперва научится фильтровать свой восторг. Так что твой Жентёр – сам пиZдец своего счастья. Ничего-ничего, пусть подёргается немного, помечется – оно только на пользу. Зато будет время осознать, какое сокровище ему перепало, а заодно пусть подумает, за что ему это счастье и заслужил ли он его.

– Инесса, а вдруг он теперь решит, что не заслужил? А я как же буду? Я-то ведь уже давно подумала… и не могу без него… – на глаза снова наворачиваются слёзы. Они сами!.. И я ничего не могу с собой поделать.

– Ох, дурочка ты моя! – устало вздыхает Инесса. – Да что ж он за хер такой? 

– Он… он – самое главное светило в моей вселенной.