Безобразная Эльза

– Тебя домой подвезти? – кажется, эта маленькая ниндзя собирается увезти от меня мою девочку, и мне ещё хватает сил на протест:

– Нет! Она останется здесь! – смотрю в глаза черноволосой пигалице. Большие и ни разу не славянские. – И, кстати, нунчаки покажи.

– Все, кому я их показываю, принимают горизонтальное положение. Уверен, что хочешь проверить?

Кажется, мои резервы физических и умственных сил основательно исчерпаны. Долетает до меня долго. Правда, не настолько, чтобы не понять, что девчонка мне угрожает. И улыбается. Дерзкая!

– Этот фонарный столб – твой парень, что ли?

Чего?

Запрокинув голову и болезненно морщась, я разглядываю фонарный столб и медленно догоняю, что речь обо мне. Возвращаю взгляд к Элизе…

Ну, девочка, бери и пользуйся. Сейчас я, как Дед Мороз, только некондишн… Так что, пока сама… Я догоню… Наверстаю.

– Мой парень? – Элиза улыбается, и мне хочется греться о её улыбку. Пусть всегда улыбается. – Нет, конечно! Он – парень общего пользования, такие не в моём вкусе.

Я тупо таращусь вслед двум удаляющимся девчонкам.

Парень общего пользования… Это как? Что она имела в виду? Оглядываю на всякий случай фонарный столб… Он тоже, между прочим, общего пользования. Хм, тоже, бл@дь! Сравнение – прям в кассу.

Высокая рыжеволосая девочка растворяется в темноте.

Элиза... Твою мать! Маленькая застенчивая девственница… Чумовая зажигалка Гелла… Ведьма многоликая! И как давно я не в твоём вкусе? А может, и не был никогда? Мы ещё поговорим об этом-м-м…

43

М-м… Что-то мутно… Голова, как контуженая. Надеюсь, я не останусь… как там? Памятником идиоту – во!

Перевожу взгляд на Кирыча – совсем непорядок. Девчонки, молодцы, подсуетились – вызвали скорую, но до её приезда он окочурится на промёрзшей земле. И поднимать его нежелательно… Оглядываюсь на уцелевших чмошников, соскребающих с земли своих вонючих подранков… Вот пидоры беспредельные! Мало мы их нашинковали! Геныч что-то темпераментно прописывает двоим понурым удодам, периодически подпрыгивая, как на ринге. Не нарезвился, энерджайзер!

– Жек, не грузись, – хрипит Кирыч, – они просто хреново тебя знают.

– Кто? – не понимаю.

– Да девчонки эти, – Кирюха улыбается расквашенными губами, начинает кашлять и мучительно стонет, прижимая руки к груди. Наверняка пиZдец рёбрам.

– Да и хер с ними, разберёмся, – я стягиваю с себя основательно пожёванный джемпер. – Кто сейчас не с нами, Кирюх, – тот против нас. Слышь, давай-ка я тебе под спину подложу. Ху*ня, конечно, но хоть что-то…

– Эй, эксгибиционист неугомонный, ты чего творишь? Все тёлки покинули наше кровавое пастбище, а ты оголяться вздумал, – очень жизнерадостный Геныч приближается с какими-то телогрейками в руках.

– Ты, придурок! Эксгибиционисты член демонстрируют, а не торс, – вяло огрызаюсь.

– Да ну?! А ну-ка напомни, брат, это, случаем, не те бравые парни, которые вываливают наружу своё хозяйство, а бабы потом дают дёру? Я ничего не перепутал?

– Да пошёл ты! – его стёб попал в цель, но злиться совсем нет сил. – Ты чего там добыл?

– А я вот – у их главного пса тулупчик одолжил для Кирюхи.

– Да тут до хрена тулупов-то.

– Так многие захотели помочь! Так сказать, загладить свою неизгладимую вину. А ты тоже бегом давай накидывай какую-нибудь, а то пока до своей куртейки доберёшься – всю душу выстудишь. – Геныч сбросил несколько курток прямо на землю и наклонился над Киром. – Давай-ка, сынок, осторожно! Не ссы, я буду очень нежным. Я за тебя отомстил, бро. Вот сейчас полечишься, и поедешь на море на пару неделек. А мы с Жекой там за тобой присмотрим. А захочешь медсестричку прихватить – так наши спонсоры только рады будут. Да?

Геныч бросил взгляд за спину, где покачивались на февральском ветру наши неожиданные спонсоры.

– Жек, да помоги, ёпти! Стоит он, циклоп задумчивый, вытаращил глаз! И в скорую звякни! Где они там уснули?

То, что с моего мобильника я больше никуда не звякну, стало понятно, едва я запустил пальцы в задний карман. Вот же суки – даже корпус переломился. Но даже это напрягло куда меньше, чем яростный мятеж Геныча.

– Жек, он у тебя в заднем кармане лежал! Тебя что, по жопе били? А ты сам-то где был? Или это твоё слабое место?!

Как вообще можно было так подставиться, где была моя голова, откуда росли руки и на что мне полагается натянуть уцелевший глаз, пришлось выслушивать минут десять. Кир, упакованный, как вилок капусты, кажется, даже кайфанул от своей беспомощности – его же не коснулось восстание нашего Терминатора.

– Геныч, хорош волну гнать, и так башка трещит, – попытался я рыкнуть, но прозвучало тухло, как последняя просьба. – Слышь, а помнишь, мы с тобой пару лет назад к моей прабабке в Гремучее ездили?