Безобразная Эльза

Витя уже горланит на весь двор, а я думаю, что никогда и не видела у себя под носом нормальных парней. Без маски я для всех была Безобразной Эльзой. И когда я уже сама была готова поверить, что уродлива, Женя назвал меня красивой. И целовал меня такую, и… я чувствовала себя очень желанной. Наверное, именно тогда он мою любовь и пригвоздил намертво. И что мне его богатство?.. Да будь он даже беден, как церковная мышь, я пойду за ним на край света!.. И за край пойду… За любым… Только бы с ним.  

– Вот поэтому тебе ни хрена с ним не светит! – беспощадно подытожил Виктор свою эмоциональную речь, которую я пропустила, витая в собственных мыслях.

Какой смысл переспрашивать – итог мне и так ясен. И я согласно кивнула – не светит ничего. Вот на этой минорной ноте как раз самое время попрощаться и пожелать спокойной ночи...

– Но, знаешь, как мужик я его даже понимаю, – невесело усмехнулся Витя, заставив меня тут же проглотить свои пожелания. – Она же как… татуха! А попытаешься избавиться – всё равно останется шрам. И всегда будешь помнить.

– Кто – она, Вить? – спрашиваю упавшим голосом, уже заведомо зная ответ.

– Ну кто?! Динка, конечно! – Витя внезапно понизил тон и зашарил взглядом по окнам. – Ты меня не слушаешь, что ли?

Он называет её Динкой... Так по-свойски... Почему?! Почему я снова слышу это имя?!

– Почему, Витя? – почти выкрикиваю ему в лицо. – Её ведь можно забить другой тату! Можно же, Вить?!

– Я не смог, – произносит совсем тихо и опускает глаза. 

– Что?.. И ты? – от шока я не нахожу слов.

– А чему ты удивляешься? Да у меня, может, больше на неё прав, чем у любого! Я всю жизнь её люблю! Знаешь, сколько ей было, когда я встрял по самые... по всё!? Десять! Я уже баб вовсю жарил, а она... Да это пиZдец какой-то! Маленькая, пухленькая... ребёнок совсем. Её в пару со мной поставили... А она посмотрела на меня своими глазищами – и всё! Я приплыл! Сначала не понял даже, просто был рядом, оберегал… Мне-то тогда девки постарше нравились, а тут... Она вдруг начала взрослеть, а я… Я даже педофилом себя считал.

– Вить, погоди… А-а… как же Даша твоя? – шепчу, изнемогая от жалости к ней. Да и к нему тоже.

– А что Даша? – он снова взглянул на окна. – Я её люблю... Очень!.. Только это другое, понимаешь?

– Нет! – получается слишком громко.

– Ну… Дашка... она умница и красавица… Понятная и надежная синица в моих руках. А Динка… Она даже в детстве была... необычной птицей! Огненной!  

М-м-м, жар-птицей, значит…

– Но я бы всё равно удержал!.. Если бы эти мрази её не сломали… Я ж дышать на неё боялся, а они... А-а-р-р! Почти все теперь сдохли!..

– Кто, Вить? – спрашиваю, перестав дышать.

Он долго и молча смотрит на меня и неожиданно рявкает со злом:

– Никто! Забудь! Поняла? Алкаш е*учий! Язык бы мне отхерачить! Забудь!

– Да поняла я, Вить, не волнуйся, – я успокаивающе глажу его по руке. – Скажи... а у Жени с Дианой... Между ними что-то было?

– Кто о чём, – недовольно отзывается он.

– Уж тебе ли меня не понять, Витя? – и мой нечестный укол попадает в цель. 

– Не думаю, что было, – отвечает неохотно, и я слышу сомнение в голосе.

Плохо... Это очень плохо.

– А у тебя было? – зачем-то спрашиваю и тут же смущаюсь. – Прости, это совсем меня не касается.

Но Витя неожиданно и очень светло улыбается.

– А у меня было!.. Я целовал её... Когда провожал, ещё совсем малышку... И потом, когда она вернулась спустя шестнадцать лет. Знаешь, а я до сих пор помню тот первый раз, в аэропорту... Я поднял её и просто прижался губами к её губам. Она была такая растерянная и испуганная... А я не мог её отпустить. Еле вырвали... – Виктор часто заморгал и уставился в небо. – Она улетела... А я... Я до самой ночи смотрел вслед самолёту. И сдохнуть хотел...

Не в силах сдержать слезы, я смотрю на симпатичного тридцатипятилетнего мужчину, который с таким трепетом и дрожью в голосе вспоминает невинный поцелуй, и отчётливо понимаю, что не хочу быть ручной синицей... И гордым журавлём, заблудившимся в небе, – не хочу! Я должна стать татуировкой на сердце... Не той, что прикроет ноющие шрамы, а той, что закрасит прежний рисунок, расцветая ярким огненным цветком. И чтобы ни одной жар-птице не по клюву!

46

Дома меня ждали. Кажется, даже очень. Дверь в квартиру передо мной распахнулась, едва я преодолела последнюю ступеньку.

– Элиа! Ай-ай! – Жора в коротких шортах и переднике широко улыбается, размахивая половником у меня перед носом.

– Жоржик, спроси эту девку, где она потеряла свою совесть? – горланит Инесса из глубин квартиры. – А заодно спроси, знает ли она, сколько времени! И что у этой манды с телефоном?

Парень радостно кивает, а при слове на букву «м» издаёт смешок. Ну, прямо, как собака, – всё понимает, а сказать – никак.

– Ой, а мобильник… торопливо лезу в сумочку. – Я же его включить забыла. Простите, – виновато оправдываюсь.

– Жоржик, что она там мяукает? – почти визжит Инесса. Кажется, она не в настроении. – И что за мудила отирался рядом с ней во дворе? Все мои нервы израсходовали!