Безобразный Ренессанс. Секс, жестокость, разврат в век красоты

Значимость идентификации «Ренессанса» с «открытиями» кроется не столько в совпадении двух явлений, но в том сильнейшем влиянии, какое исследование других земель и культур оказало на характер эпохи, и в той степени, в какой в результате межкультурного обмена изменилось отношение к окружающему миру. Для Тирабоски «открытие Америки» столь же важно, как и «открытие книг» и «открытие античности». Все эти явления дали толчок к самосознанию, которое, по мнению ученого, являлось неотъемлемой частью самой сути Ренессанса. Для Буркхардта расширение интеллектуальных горизонтов является центральной идеей его концепции индивидуализма эпохи Ренессанса. И хотя работы таких ученых, как Эдвард Саид, проливают свет на взаимный характер культурного обмена, все больше современных историков продолжают придерживаться тех же представлений. Многие полагают, что мужчины и женщины эпохи Ренессанса не смогли бы осознать собственную уникальную идентичность без четкого и точного знания о «других».

Причина этого совершенно понятна. Трудно избавиться от ощущения, что вот наконец-то возник тот самый аспект Ренессанса, который совпадает со знакомыми нам представлениями об этом периоде. Несмотря на мрачные реалии ренессансного общества, открытие новых земель принесло с собой свежее ощущение открытости и терпимости, которое нашло отражение в литературе и визуальных искусствах. Вступив в контакт с новыми народами и культурами, итальяцы эпохи Ренессанса начали активнее менять свои прежние представления о человечности. Столкнувшись с цивилизацией Оттоманской империи, странными обычаями жителей Явы и незнаковыми привычками североамериканских индейцев, люди избавились от шовинизма, осознав, что, несмотря на поверхностные различия, неизменная человеческая природа является общей для всех жителей Земли. И это не только способствовало развитию ренессансного представления о человеке как о независимой, творческой личности (ярче всего это проявилось в трактате Пико делла Мирандолы «Речь о достоинстве человека»), но еще и помогло избавиться от фантастических предубеждений прошлых лет. Люди всегда люди, и неважно, откуда они пришли. Все обладают одинаковым потенциалом, все могут воспарить к головокружительным высотам человеческих достижений, ожидаемых флорентийскими неоплатониками. Некоторые, как, например, Пико делла Мирандола, даже заговорили о том, что у христианства гораздо больше общего с языческими религиями разнообразных культур, чем это считалось прежде.

На первый взгляд, «Алтарь Барбадори» и рассказ Вазари о приключениях Филиппо Липпи в Берберии вполне согласуются с такой интерпретацией. Но, включив псевдокуфийский орнамент в свою картину, Липпи продемонстрировал знакомство с мусульманской и левантийской культурой, а также с общим наследием, объединяющим христианство и ближневосточные традиции. То, что на Деве Марии характерная арабская мантия, показывает готовность художника поместить раннехристианскую историю в адекватный географический контекст и признать, что у христианства и ислама общие корни. И решение Вазари включить историю пребывания Липпи в рабстве в Хафсидском королевстве на севере Африки в жизнеописание художника убедительно доказывает, что эстетические воззрения других народов позволили им оценить талант итальянского живописца и что «иностранное» не всегда чуждо жизни мастера.

Совершенно нетрудно найти сходные параллели, и наибольший интерес в этом отношении представляют многочисленные литературные примеры. Уже в середине XIV в. в «Декамероне» Боккаччо появились первые намеки на расширение горизонтов воображения – другие народы и земли изображены писателем гораздо более позитивно, чем раньше. В первой книге, к примеру, еврей Авраам демонстрирует ханжество Римской Церкви, а в следующем его единоверец Мельхиседек посрамляет Саладина.¹⁶ Для последующих новелл Боккаччо выбирает еще более экзотические места действия и удивительных персонажей. Самые интересные и драматичные герои у него не только итальянцы, но и «иностранцы». Читатель узнает о дипломатических отношениях султана Вавилона с королем Алгарве, о торговле генуэзцев с Александрией, о мореплавателях короля Туниса, о повседневных драмах Китая.¹⁷ Вспомните восхитительную эротическую историю Алибек и Рустико (ч. I глава 5). Действие происходит в Гафсе, на территории современного Туниса. А тайный побег трех сестер достигает своей кульминации на Крите.¹⁸ В последующие века подобные тенденции стали еще более ярко выраженными. «Влюбленный Роланд» Боярдо (ок. 1478–1486) начинается с прибытия ко двору Карла Великого Анджелики, дочери короля Китая. Одна из главных тем поэмы – борьба между ее отцом и татарами и между франками и маврами. А в поэме Тассо «Иерусалим освобожденный» (1581) враги христиан, мусульмане, действуют в Святой Земле с таким рыцарством, не обратить внимания на которое просто невозможно.