Безобразный Ренессанс. Секс, жестокость, разврат в век красоты

Примерно в 1438 г. Филиппо Липпи написал «Алтарь Барбадори» (Париж, Лувр). Эта работа показывает, насколько широко стал мыслить живописец. В его работе уже ощущается влияние самых разных культур [ил. 33]. Изображенная в центре Дева Мария стоит на слегка приподнятой платформе, держа на руках младенца Христа, а перед ней молятся коленопреклоненные святые Августин и Фредиано. Слева и справа от Мадонны художник изобразил ангелов и херувимов. Но если присмотреться, то сразу замечаешь множество иных, совершенно не итальянских особенностей. Совершенно ясно, что Филиппо был в курсе новейших достижений североевропейского искусства – наверное, он говорил об этом с флорентийскими купцами, которые регулярно отправлялись в чужие страны. В отличие от работ более ранних итальянских художников Филиппо расположил фигуры не на безликом золоченом фоне, а в некоем очень точно изображенном помещении. На левой стене мы видим окно, за которым виднеется сельский пейзаж, – эта новация впервые появилась в работах таких художников, как Ян ван Эйк. Но еще более важно, что в картине ощущается не только свойственное Филиппо увлечение экотикой, но и понимание религиозных норм в диалоге с иными культурами. Филиппо не задрапировал Деву Марию некоей простой тканью, а одел ее в синюю мантию с искусно выписанной золотой каймой, украшенной рядом сложных символов, напоминающих восточную вязь. Хотя они не несут какого-то смысла, но в то же время символизируют арабскую письменность (такие орнаменты называют псевдокуфийскими). Находясь в Африке, Филиппо должен был овладеть настоящим арабским языком. Этот орнамент он использовал для придания Деве истинно «восточного» колорита, хотя все остальные фигуры одеты сугубо «по-западному». Эта мелкая деталь очень чутко, деликатно и с поразительной точностью объединяет Восток и Запад.

Открытие «иных»: Ренессанс становится глобальным

Пребывание Филиппо Липпи в Берберии показывает, что Ренессанс был не просто эпохой великих художественных инноваций, но еще и временем разрушения границ известного людям мира.

С античности и до конца средних веков наследие, торговые связи и географическое положение Италии приводили к частым контактам не только с другими регионами средиземноморского бассейна, но и с более далекими уголками земли. Из трудов античных авторов, таких как Плиний и Страбон, мы знаем о походах Александра Македонского в Персию и до берегов Инда. Римская империя простерлась от северных берегов Британских островов до безжизненных пустынь Нубии, от атлантического побережья Испании до берегов Каспийского моря. Торговля, смуты и войны средних веков познакомили Флоренцию с блекнущей роскошью Византийской империи – следы этого до сих пор можно видеть на юге и в бывшем экзархате Равенны. С мусульманами флорентийцы встречались в Андалусии, на Сицилии, в Египте и Святой Земле. Флорентийские купцы доходили даже до необычных, занесенных снегами просторов Киевской Руси. Оправившись от неожиданного шока монгольского вторжения XIII в., средневековые итальянцы задумались о дальнейшем расширегии географических границ воображения. Увлеченные pax Mongolica, Великим шелковым путем через Центральную Азию в Китай любознательные европейские исследователи (а среди них были фламандский францисканец Вильям Рубрук и венецианец Марко Поло), возвращаясь домой, рассказывали соотечественникам о дальних уголках Земли.