Безобразный Ренессанс. Секс, жестокость, разврат в век красоты

Но, как и Козимо де Медичи, Галеаццо Мария Сфорца попровительствовал искусствам для того, чтобы скрыть мрачную и неприглядную реальность. Это была дымовая завеса. Без сильного и жесткого отца, который мог держать его в рамках, Галеаццо Мария быстро превратился в садиста и сексуально невоздержанного социопата. Подозревали (и не без оснований), что он убил свою мать, Бьянку Марию.²⁸ Жители Милана боялись герцога из-за его невероятной жестокости и абсолютной несдержанности. Поведение его было настолько ужасным, что его критиковал даже сам Макиавелли. Ему нравилось наблюдать за пытками – порой он сам причинял пытаемым самую сильную боль. Он уморил священника голодом. Но больше всего его боялись женщины его герцогства. Хотя говорили, что у него была гомосексуальная связь с послом Мантуи Заккарией Саджи, он мог принудить любую понравившуюся ему женщину к тому, чтобы она уступила его извращенным сексуальным наклонностям. Его не останавливали ни возраст, ни положение, ни брачные узы. Даже монахини не могли чувствовать себя в безопасности – Галеаццо Мария особенно любил вторгаться в женские монастыри и там выбирать себе жертвы.²⁹ Неудивительно, что 27 декабря 1476 г. Галеаццо Мария был убит в возрасте всего 32 лет. Трое убийц сами были жертвами его выходок. Жену Джованни Андреа Лампуньяни и сестру Карло Висконти герцог когда-то изнасиловал. А образованного наставника Джироламо Ольяти, Колу Монтано, по сфабрикованному обвинению бичами прогнали по улицам города. Хотя правление Галеаццо Марии было недолгим, но удержать власть хотя бы в течение этого времени ему помогла преданность придворных и репутация покровителя искусств.

В молчаливом согласии, возникшем между Галеаццо Марией Сфорца и Козимо де Медичи, и в формах меценатства, которые позднее были использованы в Милане, «Шествие волхвов в Вифлеем» сыграло важную роль. Эта фреска в полной мере демонстрирует нам «возвышение мецената». С одной стороны, она символизирует завершение сложных процессов, которые изменили отношения между художниками и меценатами. В результате ряда радикальных политических и экономических перемен, связанных с крушением старой империи, появилась новая порода меценатов, которые не только придавали огромное значение просвещению как символу статуса, но еще и хотели и были способны использовать свое покровительство для того, чтобы окружить себя атмосферой абсолютной легитимности. Она работали в такой тесной партнерской связи с художниками, что могли считаться соавторами заказанных работ. Их можно считать соавторами искусства Ренессанса. Именно они вознесли искусство на неведомые ранее высоты, чтобы оно служило их потребностям.

С другой стороны, «Шествие волхвов в Вифлеем» демонстрировало также, что новая порода меценатов часто состояла из исключительно неприятных и очень опасных людей, которые были готовы на совершенно безжалостные поступки, удовлетворяя свое честолюбие с помощью возможностей, созданных силами, способствовавшими «возвышению мецената». Хотя они стремились с помощью искусства создать образ легитимности, эта потребность в легитимности была тем более острой, чем более незаконными, аморальными и зачастую насильственными средствами эти люди поднимались к величию. Все это делало их потребность в меценатстве еще более сильной. Образцами «возвышения мецената» могут служить самые жестокие и ужасные мужчины (а порой и женщины). И хотя они остаются «соавторами» произведений искусства, созданных по их заказу, последние чаще всего были призваны прикрыть их самые ужасные преступления. Чем более замечательным и прекрасным было произведение искусства, тем серьезнее были преступления мецената и тем более циничными были его намерения. И хотя Козимо де Медичи и Галеаццо Мария Сфорца вошли в историю как величайшие меценаты своего времени, их же можно назвать самыми отвратительными и циничными людьми того периода. Искусство, которому они покровительствовали, в той же мере доказывает их моральную нечистоплотность, как и талант художников.

Последствия всего этого были значительны. Если меценаты играли столь же важную, как и художники, роль в формировании и определении путей развития искусства эпохи Ренессанса, то невозможно в полной мере понять искусство того периода, не поняв социального мира, в котором эти люди жили, и не погрузившись в мрачные и порой отвратительные детали их личной жизни. Мы не должны соблазняться роскошью заказываемых ими работ. Нам нужно понять мир, который стоял за этими картинами, мир, населенный неидеальными мастерами цвета и гармонии, о которых мы думаем, слыша слово «Ренессанс», но людьми честолюбивыми, алчными, готовыми пойти на насилие и убийство.

Среди множества лиц на «Шествии волхвов в Вифлеем» есть портреты трех мужчин, которые символизировали три самых важных типа меценатства в эпоху Ренессанса. Проследив жизненный путь и карьеру банкиров, наемников и пап, мы откроем для себя новый и совершенно другой Ренессанс – Ренессанс, не такой, каким кажется, а такой, который становится еще безобразнее.