Безопасность: политический и социальный аспекты

Двойственный характер прав человека – как потребностей и интересов и как принуждения к этим потребностям и интересам, указывает нам на то, что государство, с одной стороны, защищает через право эти потребности и интересы, а с другой стороны, принуждает человека к этим потребностям и интересам. Это можно увидеть на примере тех прав и свобод, которые провозглашены Декларацией прав человека и гражданина 1789 года. Свобода, собственность, безопасность и сопротивление угнетению объявлялись Декларацией основными, естественными и неотъемлемыми правами француза. Они действительно стали потребностью промышленности в свободной рабочей силе, в свободе перемещения товаров, капиталов и денег, свободе мысли и слова, вероисповедания, собраний, шествий и демонстраций. Они стали потребностью иметь, владеть и распоряжаться своим имуществом и способностями, особенно способностями к труду, в безопасности личной жизни и ее неприкосновенности. И государство объявлялось тем институтом, который должен был взять на себя защиту всех этих потребностей. Но в тоже время государство взяло на себя обязанность, защищая, принуждать ко всем этим потребностям. Эта, как будто бы побочная, функция демократического государства оказывалась основной. Проявлением этой принудительной функции (функции подавления) является то, что не всякая свобода личности признавалась и признается до сих пор. Так длительный период времени государством не признавалась свобода союзов, т. е. свобода индивидов объединяться и создавать, например, профессиональные союзы, в течение длительного времени не признавалась свобода выборов. Весь XIX век велась борьба наемных работников не только за право на создание собственных профессиональных союзов, но и за свободное и равное избирательное право. Государство подавляло потребности индивидов и принуждало к реализации таких прав, которые были выгодны, тем классам, которые господствовали в экономике и политике. То же самое складывалось и с потребностью в безопасности. Потребность в ней проистекала из необходимости буржуазии в защите ее частной собственности. В то время как государство декларировало частную собственность правом «неприкосновенным и священным», оно же подавляло всякие зародыши коллективной и общественной собственности. И это происходило до тех пор, пока буржуазия сама не пришла к объединению и созданию коллективных форм собственности.

Вначале акционерные общества, затем тресты и наивысшая форма буржуазной общественной собственности – государственная собственность, конечно, поубавили «священность» частной собственности, но и в современных Конституциях, она признается как право и основное отношение, которое защищается законом. Так что защита прав личности со стороны государства носит как собственно защитный характер, так и привносит форму подавления, принуждения, что еще раз подтверждает мысль о том, что права человека имеют политическую природу.

А. Халдей в комментариях на статью в «Газета.ру»: «Теракты в Волгограде – грандиозный провал рутинной оперативной работы спецслужб», подметил, что система обеспечения безопасности есть подсистема в системе государства и власти[28]. И автор прав, когда отождествляет государство и безопасность, трансформируя ее в государственную и властную безопасность. С политической точки зрения, государство и общество есть тождество, а государственная власть есть власть общественная, государственная же безопасность – это и общественная безопасность. Государство, обеспокоенное своей собственной безопасностью, обеспокоено в конечном счете общественной безопасностью. В сущности, обеспечить государственную безопасность – значит создать условия для общественной безопасности, т. е., если и есть подчинение, то только ради защиты, порядка, спокойствия, стабильности, ради власти народа и отстаивания его интересов.