Безопасность Родины храня

Ответ Михаил Васильевич помнил наизусть. Он был краток: «Готовность встречи 24 в 20.00. Наш укажет. Проводник Ю.».

Именно на этом этапе операции Микола, в целях безопасности, должен был выйти из игры. Проезжая на машине по улице Зеленой, Ежов сам видел, как паренек шел с двумя мужчинами — один был лысый, высокий, второй пониже, с бородой. Он знал, что в районе фабрики гнутой мебели к ним подойдет сотрудник госбезопасности и тихо представится.

— Я от Степана. Идемте.

Микола повернет обратно, а его подопечные продолжат свой путь.

В комнате было тепло, уютно — домотканые дорожки, цветы, занавески на окнах. В углу иконы.

Гостей встретил мужчина, одетый по-зимнему: бурки, стеганые брюки, куртка-френч. Все — по сезону. При такой экипировке что в лесу, что в поле — холод не страшен.

— Сначала некоторые формальности. Как говорится: береженого бог бережет. Итак, кто вы?

За стеной соседней комнаты находились Михаил Васильевич и Федор Кузьмич. Они внимательно слушали.

— Проводники из-за кордона, — ответили прибывшие, уверенные, что находятся на явочной квартире. Имеем задание передать Степану новые инструкции.

Оладьев подмигнул товарищу и поднял вверх большой палец. Мол, знай наших. В это время за стеной спросили:

— У вас есть при себе оружие?

— Да. Парабелум, вальтер и граната.

— Придется временно сдать.

— Не возражаем. Порядок есть порядок.

Михаил Васильевич улыбнулся: все! И нетерпеливо потер ладони. Теперь они их возьмут что называется тепленькими.

Яркое солнце слепило глаза. С веток деревьев сползал и срывался подтаявший снег. Оладьев радостно, как-то по детски улыбнулся, запрокинув голову вверх.

— Весна! — воскликнул он.

Михаил Васильевич с прищуром посмотрел на стаю голубей, что кружили в небе, и спросил:

— А ты помнишь весну, когда тебе было семнадцать?

— Помню. А ты?

— И я.

Ежов замолчал. Задумался. Потом сказал:

— А моему Миколе завтра семнадцать.

— Ну и чем ты его порадуешь?

— Паспортом. И еще вызовом для его матери. И трудоустройством на работу.

— Куда?

— На стройку. Вокруг вон сколько строить надо. Львов поднимать…

Михаил Васильевич отложил в сторону рукопись очерка и заметил:

— Все было почти так. Впрочем, некоторые детали, может быть, следует уточнить. Кто как одет был, как выглядел.

Но после некоторого раздумья подытожил:

— Собственно, почти сорок лет прошло. За давностью многое и позабылось. Вот только о Миколе надо обязательно сказать, что потом окончил он техническое училище, честно трудился. Сейчас дед. Внуков имеет. На производственном объединении имени Ленина работает.

— А как сложилась ваша судьба?

— После увольнения в запас продолжаю трудиться на ПО «Микроприбор».

— Ну, а Оладьев?

— Погиб. Вскоре после тех событий.

За окном слышна веселая дробь капели.

— Весна грядет, — вздохнув, произнес Михаил Васильевич и добавил: — Весна восемьдесят восьмого года.

Вербинскии Михаил НЕВЗИРАЯ НА ОПАСНОСТЬ

Ночная темень окутала землю. Шофер осторожно вел машину по проселочной ухабистой дороге. Подъехав к стоявшему стеной лесу, затормозил, выключил двигатель. Из кабины вылез сидевший рядом с водителем среднего роста человек в туго затянутой шинели. К нему подошел выскочивший с кузова полуторки младший лейтенант и спросил:

— Товарищ лейтенант, солдатам сходить?

— Да! — ответил Карпенко. — Здесь должна быть просека, по ней и пойдем.

Солдаты, стараясь не шуметь, спрыгивали на землю.

— Так вот, товарищи, — обратился к ним лейтенант. — Дальше мы двигаемся пешком. Перед отъездом мы вас инструктировали. Действовать каждому надлежит смело и решительно.

На инструктаже, о котором напомнил Карпенко, говорилось о том, что на стыке Куликовского и Каменско-Бугского районов действовала банда, которой продолжительное время удавалось избегать расставленных чекистами ловушек. И вот наконец удалось установить ее месторасположение и взять в кольцо.

Банда оказалась зажатой в тиски. Все теперь зависело от слаженности действий непосредственных участников операции.

Небольшой колонной бойцы шли по просеке. Впереди двигался дозор. Вокруг тихо. Слышен лишь шорох прошлогодних листьев.

— Как там наши дозорные? — тихо спросил Карпенко младшего лейтенанта Сахнова, своего помощника.

— Ничего подозрительного ими пока не замечено, — ответил тот.

Над верхушками деревьев забрезжил рассвет. Лес начал оживать в переливах птичьих голосов.

— Это синички — веселые птички, — улыбнувшись, промолвил Карпенко.

— Весна… У нас на Днепре в эту пору пташиный гомон не умолкает, — негромко сказал шагавший рядом коренастый боец Мандебура.

Через просеку пролетела крупная птаха, держа в лапках какой-то темный комочек.

— Добычу несет, — предположил Мандебура, обративший внимание на птицу.

— То, ребята, лесной кулик, — заметил Карпенко. — Питается жуками, червяками. А в лапках у него свой птенец. Кто-то потревожил гнездо с выводком — вот птица и переносит потомство в другое место.

— Умная птица, — уважительно промолвил Бузуев. — Не от нее ли пошло название райцентра, где мы с вами находимся?