Безопасный для меня человек

Он будто даже не заметил нас с Конму и потряс телефоном перед лицом Морэ. «Ты сама меня вынудила тем, что не брала трубку», – говорил его жест. Морэ засунула руки в карманы и спокойно посмотрела на него.

– Ты хочешь мне что-нибудь сказать? – поинтересовался он. – Думаю, ты хочешь извиниться.

Морэ смутилась. Она облизнула губы и перевела взгляд на карман его пальто.

– Если извинишься, я прощу, – сказал он, сложив губы в мягкой улыбке.

В темноте в глаза бросилась его гладкая белая кожа и дорогая шерстяная ткань пальто. Морэ смотрела на него и молчала. В ее глазах был протест, но скрыть свой страх она не сумела. Сложно описать словами чувства, которые вызвала во мне эта сцена.

– Прости.

– За что?

– Что не звонила и не брала трубку.

– И? – спросил мужчина, словно ее ответа было недостаточно.

– Морэ, холодно, заходи уже домой, – вмешалась я.

Она стояла на месте как вкопанная.

– Хватит стоять, заходи скорее! – повторила я, и Морэ направилась к двери.

– Не нужно вмешиваться в чужие дела, – произнес он, улыбнувшись. – Не вмешивайтесь в дела других пар.

– Морэ, иди!

Она зашла в лифт.

– Давай, скорее иди, – махнула я ей, когда она глянула на нас через стекло лифта.

Я обернулась. Мужчина сверлил взглядом стоявшего у парковки Конму. Тот смотрел в другую сторону, делая вид, что не замечает. Я прошла мимо мужчины и молча направилась к выходу из жилого комплекса. Конму вышел вслед за мной.

– Езжай до станции на такси. Если поедешь сейчас, еще успеешь сесть на Тондэмуне.

Конму кивнул. Я незаметно подложила ему в пакет купюру в десять тысяч вон. У меня в кармане остался только проездной, но автобусы уже не ходили, и пришлось добираться пешком. Я вышла из переулков на большую дорогу и направилась в сторону дома. Холодный ветер должен был освежить мою голову и сдуть из нее все мысли, но в груди продолжало стучать, сердце никак не успокаивалось.

После того случая Морэ не выходила на связь. Она не писала в NateOn и не проводила трансляции. Я открыла ее страницу в Cyworld, включила случайное воспроизведение песен из ее плей-листа и легла.

После непродолжительных поисков отыскался аккаунт ее парня. На главной странице было почти полсотни комментариев от других пользователей: «Дружище, давай выпьем как-нибудь еще раз», «Желаю вам с девушкой счастья…» – и прочего в таком духе. На обложке стояла их с Морэ совместная фотография. Он держал ее за плечо. Морэ выглядела моложе своего возраста, а он – слишком солидным для своего, поэтому казалось, что разница между ними составляла гораздо больше, чем девять лет.

Все фотографии были распределены на несколько альбомов. «Я», «Семья», «Друзья из средней школы», «Друзья из старшей школы», «Друзья из университета», «Друзья из секции», «Жизнь на работе», «Моя девушка». Я открыла папку «Моя девушка». Там были фотографии, сделанные во время их походов в рестораны вроде Sizzler и Outback, фотографии со скамейки-качелей в дорогом кафе CanMore и на входе в кинотеатр. Под каждым фото были комментарии: «Береги ее!», «У нашей невестки каникулы?», «Какую ты себе угнал!», «Улыбнись, красавица!». На всех фотографиях он притягивал Морэ к себе за талию или плечо, а она с серьезным лицом стояла рядом.

Конму всегда звонил «за счет собеседника» по субботам в дневное время. Самые долгие из наших разговоров длились минут по пять, но даже они были мне дороги. «Мне понравилось твое последнее письмо, – он никогда не забывал хвалить мои послания. – Я перечитал его несколько раз». Прежде он не говорил со мной о вещах, которые ему нравились. На лекциях, на переменах, пока я в одиночестве пила кофе из автомата, или, когда в метро удавалось сесть, я доставала тетрадь и писала ему письма.

Мои письма были нудными и однообразными. Я рассказывала самые бесполезные вещи: что ела на обед, что ела на ужин, кого видела в метро, что нового выучила, сколько тестов проверила на работе. Но перестать писать я не могла. Я отмечала все, над чем Конму мог посмеяться или улыбнуться, а потом писала об этом в письме. Когда он писал в ответ: «Что, правда? Я так смеялся!» – лучшей награды для меня не было.

Сейчас я не понимаю, как могла часами писать такие длинные тексты. Но, если вспомнить, то, наверное, именно они спасали меня в тот период. Я ни с кем не встречалась, нормальных друзей в университете у меня не было, денег тоже, и даже пары красивых босоножек позволить себе я не могла. Я постоянно мучилась из-за проблем с желудком, меня уволили со второй подработки, с коллегами на курсах я не уживалась, но, несмотря на все это, чувствовала себя нормально. Возможно, благодаря тому, что кто-то в этом мире ждал новостей даже о такой моей жизни. Так прошла весна третьего курса.

– Вы общаетесь с Морэ? – спросил он однажды по телефону.

– Да, иногда. У нас обеих сейчас лекции, и мы заняты.

– Понятно.

– А что?

– Да нет, просто интересно, все ли у нее в порядке.

– Конму.

– Что?

– Ты знаешь, что такое любить кого-то?

Не помню, о чем мы говорили потом. Только о ссоре с Морэ я ему не рассказала. Не рассказала о том, как мы ругались с багровыми от злости лицами.