Безопасный для меня человек

Она махнула в сторону двери и снова вернулась к навозу. От ее рассерженного лица мне стало не по себе, я напрягся и застыл на месте.

– Уйдите уже!

Она звучала раздраженной. Чувствуя себя так, будто меня прогнали, я вышел из конюшни и направился в сторону дома.

Когда перерыв закончился, я снова вернулся в сад. Людей в нем работало немного: сама хозяйка Лиза, ее партнер Лео и несколько местных, приезжавших на неполный рабочий день. Не считая меня, их средний возраст составлял лет шестьдесят, но скорость, с которой они срезали цветы, значительно превосходила мою. Я просыпался в пять, ел завтрак, который готовил Лео, и в шесть приступал к работе. В одиннадцать утренняя смена закрывалась, я где-нибудь обедал, в два часа снова возвращался в сад и освобождался в пять. Все разъезжались по домам, Лео готовил ужин, и вскоре вместе с ним и Лизой я садился за стол.

Так время подходило к восьми. В городе всегда есть масса возможностей познакомиться с молодежью, но в Ачиди шансов было мало. Пока я пытался развеяться, гуляя по деревне, становилось только более тоскливо. Вокруг нависала атмосфера, прорвать и проникнуть в которую было мне не под силу. В каждом доме горел свет, но не было места, куда мог зайти я. И в сэндвичной лавке, и в пабе, где собирались, смеялись и болтали местные мужчины, мне часто становилось не по себе, и я почти сразу уходил.

Я увидел заметку на доске объявлений бара примерно через месяц после того, как приехал в Ачиди.

«Практика разговорного английского. Мы рады всем!» Местом встречи значился небольшой собор Ачиди. Я решил, что они просто пытаются привлечь иностранцев, чтобы потом навязать им религию, но два дня спустя все-таки решил сходить. Когда по восемь часов в день смотришь только на яблони, когда, даже закрывая глаза, видишь перед собой только ветки и секатор, когда впадаешь в одиночество настолько, что даже ужина с неразговорчивой пожилой парой ждешь с нетерпением – даже один месяц будет казаться невыносимо долгим. Мне требовалась какая-то воронка, чтобы сливать в нее время.

В старом соборе не осталось ни капли тепла. Он был построен из сложенных друг на друга серых камней, выглядел холодным и на первый взгляд давно заброшенным. В молитвенном зале висел небольшой крест. Мы устроились в гостевой комнате: поставили стулья кругом, включили торшер и зажгли свечу в центре. Я взял предложенную молодым парнем кружку горячего шоколада и сел.

– Меня зовут Джованни, – сказал он. – Я открыл этот клуб этой весной. Сегодня у нас новенький. Давайте все представимся по очереди.

Нико из Македонии приехал сюда по программе Au pair, Ирен тоже приехала по Au pair, но из Венгрии, а Аня приехала из Грузии и работала в поле. Все рассказывали о себе с улыбкой. Их явно забавляло, что они представлялись друг другу уже не в первый раз.

Я тоже представился. Сказал, что меня зовут Эдуарду, но все зовут меня Ральдо, что я из Бразилии, а здесь уже месяц. Я рассказал, что работал в яблоневом саду, что раньше учился в университете на преподавателя английского, но окончить его не смог.

Помню, как по-доброму они все смотрели на меня. Здесь не было той стены, на которую мне приходилось натыкаться почти каждый день с тех пор, как я приехал в Ачиди. Все с готовностью слушали меня, а я – их. Потому что все мы были в похожем положении.

Я все еще рассказывал о себе, когда дверь в комнату распахнулась. На пороге стояла азиатка из конюшни. Она лишь мельком взглянула на меня и присоединилась к остальным.

– Эдуарду, можешь, пожалуйста, еще раз представиться для Хамин? – попросил Джованни.

Она смотрела на меня, скрестив на груди руки. Ее лицо по-прежнему выглядело сердитым.

Всячески избегая ее взгляда, я еще раз рассказал о себе.

– Ну, мы все уже познакомились, теперь ты, Хамин, расскажи Эдуарду о себе.

– Это обязательно? – переспросила она и перевела взгляд на меня. – Меня зовут Хамин. Я кореянка. В Ирландии уже год. Раньше я учила английский и работала в овощном магазине, а теперь работаю в конюшне.

– Ты из Северной или из Южной Кореи? – на автомате вылетело у меня, и я тут же закрыл рот.

– Из Южной. Но это еще не значит, что я из теплой страны.

Впервые на ее лице появилось выражение, в котором не было враждебности.

Все по очереди рассказывали о событиях прошедшей недели. Английским все владели на разном уровне. Нико, который знал язык лучше всех, старался говорить помедленнее, а Аня спотыкалась и, чтобы выразить свои мысли, искала слова в словаре. Рассказывая о жизни в Ачиди, все, будто сговорившись, плавно переходили на рассказы о тех местах, откуда приехали: чем они занимались на родине, что о ней думают.

Я тоже рассказал о своей жизни в Бразилии. Упомянул, что нормальной работы у меня не было и я сидел на шее у матери. Я думал, что моя история прозвучит забавно, и смеялся, но все почему-то были смущены. Особенно Хамин – она все время хмурилась и сидела с недовольным видом.