Безрассудная

Но я осмеливаюсь поднять руку. Осмеливаюсь поднести ее к кончику ее носа, не смотря на то, что тело блокирует это движение. Осмеливаюсь в последний раз щелкнуть по носу, надеясь, что она поймет мои слова, скрытые в этом жесте.

Я тебя люблю.

И тогда я распахиваю тяжелые двери.

Тронный зал заполнен знакомыми лицами. Кажется, что все важные персоны занимают большую комнату, некоторые выходят из-за мраморных колонн, чтобы посмотреть на нас, пачкая блестящий пол своей обувью.

Благородные мужчины и женщины, советники всех возрастов, вздрагивают при виде нас. Не потому, что они не знали о нашем приезде, а потому, что мы, вероятно, выглядим так, будто прошли через ад, чтобы попасть сюда.

Я чувствую, как множество неаккуратных самодельных повязок обмотано вокруг моего тела, и каждая из них испачкана кровью. Помню, я обещал отцу, что больше не войду в его тронный зал без рубашки, и все же вот он я, ― стою полуобнаженный перед всем двором.

Хотя Пейдин выглядит ненамного лучше. Кровь стекает по ее ноге из-за небрежного Гвардейца, который позже заплатит за это. Рубашка свисает с ее плеча, хоть она и позаботилась о том, чтобы лямка майки прикрывала шрам, который подарил ей мой отец. От одной мысли об этом у меня закипает кровь. Но вряд ли кто-то об этом узнает, пока на моем лице маска, отражающая лишь холодное безразличие.

Десятки глаз скользят по моей фигуре, прежде чем медленно перейти на нее. Отвращение отражается в каждом взгляде, который скользит по ней, подмечая шрам на шее, разбитую губу и короткие волосы, которые, несомненно, принадлежат некогда Серебряной Спасительнице.

Я тяну ее вперед за руку.

Притворяйся.

Я холоден и черств, и мне наплевать на пленницу, которая шагает позади.

Притворяйся.

Цепи, связывающие ее запястья, лязгают при каждом неровном шаге к трону. Люди расступаются, чтобы освободить место, и я встречаю каждый взгляд, блуждающий по мне. Эта толпа слишком горда и благородна, чтобы кричать о своем отвращении, как делали те, кого мы встречали на улицах, однако выражения их лиц говорят сами за себя.

Несмотря на высоко поднятую голову, ноги Пэйдин с каждым шагом начинают заплетаться все сильнее на пути к трону. Трону, который теперь занимает наш новый король.

Она напугана.

Эта мысль пронзает меня гневом, хотя лицо все еще безучастно. Как бы она ни пыталась это отрицать, я знаю, что эта часть Китта ее пугает. Это часть, в которой она, скорее всего, винит себя.

Я заставляю ее встать на колени, когда мы достигаем подножия помоста.

Притворяйся.

Кандалы ударяются о мраморный пол, ― звук, ассоциирующийся с предателем. Она медленно поднимает голову, осмеливаясь встретиться с ним взглядом.

Но его глаза прикованы ко мне, быстро скользя по телу. Я делаю то же самое, глядя на корону на его голове и трон под задницей, на которую я когда-то кричал на тренировочном дворе. Я не уверен, что когда-нибудь привыкну к тому, что он сидит в тени отца.

― С возвращением, Силовик.

Он слабо улыбается, и я не уверен, связано ли это с формальностями суда или это предел наших отношений до конца наших дней.

― Я уже начал беспокоиться, ― говорит он мягко. ― Тебя ждали несколько дней назад.

Это звучит не совсем как пренебрежение, но все равно задевает. С отцом я по крайней мере всегда знал, когда он сомневался в моих способностях.

― Как вы можете по нам заметить, ― я указал на себя и Пэйдин, ― у нас произошли непредвиденные обстоятельства.

Китт кивает.

― Вижу. И несмотря на это, ты все же добрался до дома.

― Конечно, ― слова звучат резче, чем следовало. ― Ваше Величество, ― быстро добавляю я.

― А твои люди? ― спрашивает он, наклонив голову.

Я складываю руки за спиной.

― Непредвиденные обстоятельства.

― Ох, ― Китт барабанит пальцами по большому подлокотнику трона, словно чувствует себя неуютно на этом месте. ― А она? ― резко спрашивает он, кивая в сторону склонившейся Пейдин. Наклонившись вперед, он скользит взглядом по моему лицу. ― Есть еще какие-то непредвиденные обстоятельства, о которых я должен знать?

Глава сорок девятая

Пэйдин

Он не смотрит на меня.

Я стою перед ним на коленях, а у него не хватает порядочности даже на меня взглянуть.

Его волосы растрепаны и кажутся тусклыми на фоне золотой короны, венчающей голову. Она выглядит неудобной и тяжелой, поскольку состоит, должно быть, из дюжины золотых переплетенных лоз. Я узнаю знакомый запутанный узор, символизирующий герб Илии и объединяющих всех Элитных.

Я борюсь с желанием закатить глаза от абсурдности происходящего.

— Что насчет нее? — внезапно спрашивает он. — Есть еще какие-нибудь непредвиденные обстоятельства, о которых мне следует знать?

Тишина, повисшая в тронном зале, становится удушающей.

Его слова звенят у меня в ушах и повисают в воздухе между нами.

Но именно невысказанный вопрос заставляет меня расширить глаза.

Он спрашивает, не произошло ли что-то между мной и Каем.