Безрассудная

В любви я обречена на поражение. Но это то, что я чувствую к нему, что я чувствовала, даже когда ненавидела. Потому что ненавидеть его было проще, чем ненавидеть себя за то, что хочу его.

Так что, я прикусываю язык. Борясь с желанием прокричать ему те три, казалось бы, невинных слова. Потому что все, кого я люблю, умирают. И лучше уж буду любить безмолвно, чем оплакивать вслух.

Он отстраняется, тяжело дыша.

— Тебе лучше убраться отсюда.

Вытащив из голенища мой кинжал, он опускается к цепи, что удерживает нас вместе.

— А как же ты? — я запинаюсь. — Как твоя миссия? И Китт….

— Не беспокойся обо мне, — просунув лезвие в щель оков на моей лодыжке, он пытается раскрыть их. — Я справлюсь с Киттом. Он и так считал, что я не способен вернуть тебя.

— Он правда так думал?

Он невесело усмехается.

— Да, он предполагал, что я сделаю именно то, чем сейчас и занимаюсь — отпускаю тебя. — Он сжимает рукоять кинжала. — Видимо, он был прав, когда сомневался во мне.

Я опускаюсь рядом с ним, сминая под собой маки.

— Что все это значит?

Он молчит, не отрывая взгляда от цепи, что не хочет поддаваться.

— Кай. Что все это значит?

Он ненадолго отвлекается, чтобы взглянуть на меня.

— Это значит, что ты отправишься как можно дальше отсюда. Я буду оттягивать твои поиски так долго, как только смогу, но к тому времени, тебе уже нужно будет найти способ добраться до Израма.

Я отрицательно качаю головой.

— Нет.

— Да, Пэй.

— Нет, — мой голос звучит резко. — Нет, мне уже осточертело бежать. И я не проведу остаток своих дней, занимаясь этим, если бежать — не означает вернуться к тебе.

— Тогда я проведу остаток своей жизни, выслеживая тебя, — тихо произносит он. — Глядя на тебя в тени. Борясь с тобой на улицах. Танцуя с тобой во сне. Потому что жизнь без тебя может стать более-менее сносной только если я буду знать, что ты тоже все еще жива.

— Прошу, — шепчу я.

— Китт не позволит, чтобы я прекратил твое преследование. — Рукой он касается моей щеки. — Ты должна….

Он внезапно замолкает, повернув голову в сторону.

— Что? — настороженно спрашиваю я. — Что это?

Он ничего не говорит, лишь мускул на его скулах заметно дергается.

— Кай?

Наши взгляды пересекаются.

— Они приближаются.

— Кто они?

— Должно быть, Китт отправил моих людей прочесывать окрестности города в поисках меня, — бормочет он себе под нос. — Они заметили нас. Два Флэша, они быстро приближаются.

В горле пересыхает.

Кай перекидывает рюкзак через плечо, после чего крепит на груди лук. Он протягивает к моему лицу ладонь, намереваясь коснуться его, но осекается, оглянувшись через плечо.

Теперь я вижу их: две нечеткие фигуры, стремящиеся к нам. Непривычно наблюдать за способностями в действии, после стольких дней, проведенных вдали от них. Чудесных дней, когда все были такими же Обычными, как и я.

— Эй, посмотри на меня, — бормочет он. Переведя взгляд, я встречаюсь с его. — Мне нужно, чтобы ты подыграла мне. Сможешь?

— Играть роль — это то, с чем я достаточно хорошо знакома. — спокойно говорю я.

Он кивает.

— Будь умницей. Я исправлю все это. Обещаю.

Теперь мой черед кивнуть. Его взгляд скользит по мне, и я едва сдерживаюсь, чтобы не броситься в его объятия.

— Ты — прямое доказательство того, что рай существует, — бормочет он, быстро щелкнув меня по носу.

После чего он поворачивается к приближающим фигурам, и произносит единственное слово, что мне едва удается уловить.

Притворись.

Глава сорок седьмая

Пэйдин

― Вы как раз вовремя.

Голос Кая холодный и черствый настолько, что я забыла, каким он бывает. Он идет впереди меня навстречу мужчинам, небрежно ведя меня за собой.

― В-Ваше Высочество, ― запинаясь, произносит один из них и быстро кланяется, а другой следует его примеру. ― Мы ждали вас несколько дней назад. Думали, что-то случилось…

Кай пристально смотрит на мужчину, испытывающего неловкость, и скрещивает руки на груди.

― Ты новичок.

Гвардеец переминается с ноги на ногу.

― Эм, да, сэр.

Кай, Силовик, кивает.

― Итак, значит, ты еще не понял, что сомневаться в моих способностях ― верный способ лишиться языка, ― с каждым словом мужчина бледнел все сильнее. ― Так что пусть это будет уроком. Предупреждением.

Я уже не раз видела, как он обращается со своими Гвардейцами подобным образом, видела, насколько очевидно его презрение к ним. Но я не осознавала масштаба этой маски ― демонстрации власти и контроля. Грань между уважением и страхом настолько тонка, что сейчас, после катастрофической миссии, ему приходиться напомнить, кто он такой.

― А теперь снимай с меня цепь, ― бросает он с ноткой пренебрежения.

Мужчины, спотыкаясь, идут вперед, на ходу вытаскивая мечи из ножен. Я вскидываю подбородок, когда они осматривают меня, и на их лицах отражается то же отвращение, что и на моем. Особенно уродливый Гвардеец плюет мне под ноги, и я без колебаний делаю то же самое. Только ему в лицо.

Кровь стекает по губе, когда он с силой бьет меня по щеке. Я резко поворачиваю голову в сторону и сплевываю кровь в сторону окружающих нас маков.