Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом

— Итак, — продолжал он, — ты сознательно скрыл от меня содержание записки, чтобы вырвать у меня деньги под фальшивым предлогом? Молчи! — (Его светлость слегка забулькал.) — Именно так! Вел себя словно… словно…

У него был богатый выбор мошенников в самых разных областях. Он отдал предпочтение скачкам.

— …надувала-букмекер, — договорил он. — Но я не потерплю подобного. Ни единой секунды. Я требую, чтобы ты сейчас же вернул мне эти деньги. Если они не при тебе, отправляйся за ними немедленно.

На лице его сиятельства отразилась глубочайшая озабоченность. Он был готов ко многому, но не к такому. То, что ему придется вытерпеть головомойку, было неизбежно, и он к ней подготовился. Возможно, его чувства будут уязвлены, но кошелек останется цел. Но такого жуткого оборота он никак не предвидел.

— Но, дядя, послушайте! — проблеял он.

Сэр Томас величественным жестом принудил его умолкнуть.

Граф тоскливо извлек свою жалкую наличность. Сэр Томас взял ее с гневным фырканьем и направился к двери.

Сондерс все еще сохранял живописную позу перед гонгом.

— Звоните! — распорядился сэр Томас.

Сондерс выполнил это распоряжение с проворством гончей, пущенной по следу.

— А теперь, — продолжал сэр Томас, — пойдите в мою гардеробную и уберите эти банкноты в боковой ящичек туалетного столика.

Невозмутимые, бесстрастные и все же наблюдательные глаза дворецкого с одного взгляда уловили признаки беды. Ни набыченный вид сэра Томаса, ни безнадежная понурость лорда Дривера не ускользнули от его проницательности.

«Чтой-то не той-то, — сообщил он своей бессмертной душе, поднимаясь по лестнице. — Сдается мне, перегрызлись они дальше некуда».

Более отточенные изречения он приберегал для публичных выступлений. В беседах со своей бессмертной душой он слегка расслаблялся.

Глава 24. Искатель сокровищ

Во время обеда душевный мрак окутывал его сиятельство, будто плед. Он должен двадцать фунтов, его наличность исчерпывается семью шиллингами четырьмя пенсами. Он размышлял, он мыслил, и вполне интеллектуальная бледность разлилась по его обычно розовым щекам. Сондерс, втайне сочувствующий — он ненавидел сэра Томаса как выскочку, нагло водворившегося в замке, а к лорду Дриверу (он служил еще его отцу) питал почти отеческое чувство, — постоянно возникал возле его локтя с волшебной бутылкой. И Спенни, осушавшему и вновь осушавшему свою рюмку почти машинально, вино-целитель подарило блестящую идею. Занять двадцать фунтов у кого-нибудь одного из его знакомых было невозможно, а вот разделить двадцать на четыре и убедить квартет щедрых душ скинуться по пять фунтов с носа представлялось куда более осуществимым.

В его сердце вновь зашебаршилась надежда.

Сразу же по завершении обеда он запорхал по замку, подобно фамильному привидению с резвыми наклонностями. Первым ему встретился Чартерис.

— Приветик, Спенни! — сказал Чартерис. — Тебя-то мне и надо. Ходят слухи, что ты влюблен. За обедом ты выглядел так, будто подхватил инфлюэнцу. Что тебя гнетет? Бога ради, продержись до конца спектакля. Не хлопнись без чувств на сцене или там что-нибудь еще. Роль помнишь?

— Дело в том, — поспешно сказал его сиятельство, — а также и вообще. Мне требуется… Можешь одолжить мне пятерку?

— Все, чем я располагаю в настоящий момент, — сказал Чартерис, — исчерпывается одиннадцатью шиллингами и почтовой маркой. Если марка поспособствует тебе для почина… Нет? А ты знаешь, что самые крупные состояния наживаются с исходной мелочи. Тем не менее…

Две минуты спустя лорд Дривер возобновил свои поиски.

Путь ищущего денег взаймы тернист, особенно если, как в случае со Спенни, он не славится скрупулезностью в возвращении взятого взаймы.

В свое время Спенни сумел выжать небольшие суммы практически у всех своих знакомых мужского пола, а возвращал он их крайне редко. Его сиятельство страдал склонностью забывать, как здесь перехватил полкроны заплатить таксисту, а там — десять шиллингов, чтобы рассчитаться за обед. Причем, когда речь шла и о более крупных суммах, его память не обретала нужной цепкости. Это породило у его друзей некоторую опасливость. А потому данная великая охота за сокровищами прошла безрезультатно с начала и до конца. Он собрал урожай дружеских улыбок и сладких извинений, а также горячих изъявлений симпатии, но денег ему не отстегнул никто, кроме Джимми Питта.

К Джимми он подкрался в начале охоты, и Джимми, пребывая в настроении, когда одолжил бы что угодно кому угодно, выдал искомые пять фунтов, даже не поперхнувшись.

Но что такое пять фунтов? Плед мрачности и интеллектуальная бледность вновь украшали лицо лорда Дривера, когда он поднялся в свою комнату, чтобы надеть пестрейший, броский костюм из твида, в котором лорд Герберт появляется в первом акте.

Можно многое сказать в осуждение воровства как привычки, но невозможно отрицать, что в определенных обстоятельствах оно предлагает превосходный выход из финансовых затруднений, и не будь кары за него столь малоприятными, оно стало бы заметно более модным развлечением.